Анатолий Алексин - Про нашу семью (сборник)

Отсюда папа должен сделать вывод, что если он не будет приглашать к нам своих приятелей из других городов, то вскоре тоже станет профессором.

Когда опять раздались длинные, прерывистые звонки из другого города, мы все, конечно, проснулись, и мама сказала мне:

– Готовь раскладушку!

Она не ошиблась, потому что папа через минуту сказал в трубку:

– Ну что за вопрос?! Пусть приезжает… Остановится прямо у нас. Я покажу его специалистам. Устроим консилиум! Если понадобится… – А положив трубку, объяснил маме: – У ее сына что-то серьезное…

– А до их города медицина не добралась?

– Это маленький городок. Там нет крупных специалистов.

– Обязательно нужны крупные?

– Вот если бы он заболел, – папа кивнул в мою сторону, – разве ты не подняла бы тревогу? Она плакала в трубку: «Посмотрите моего мальчика…» Разве можно ее осуждать?

Мама вздохнула и ничего не ответила.

Утром она спросила:

– А кто эта женщина… которая звонила тебе?

– Дальняя родственница.

– Очень дальняя?

– Кажется, очень.

– Но кем она все же тебе приходится?

Папа думал в течение всего завтрака, но так и не вспомнил.

– Знаю только что по отцовской линии, – сказал он. – Впрочем, какое это имеет значение… если ее мальчик серьезно болен?

Мальчик приехал через три дня. Это был мужчина лет тридцати.

– Я буду называть вас по имени-отчеству, – сказал он, – потому что мать никак не могла вспомнить, кем мы друг другу приходимся.

– Какое совпадение! Мы тоже не вспомнили, – сказала мама.

– Ну почему же? – возразил папа. – Кое-что мы все-таки установили. Я точно знаю, что это родство по отцовской линии.

– Понимаю, – сказал приезжий, – дальний родственник – это даже меньше, чем просто знакомый. Знакомого, например, невозможно не знать в лицо. А дальнего родственника можно ни разу в жизни не увидеть и не услышать. Я бы, честно говоря, не отважился к вам вторгаться. Если бы они не сказали матери про этот свой «предполагаемый диагноз». Теперь она не будет ни спать, ни есть. Я должен немедленно доказать ей, что «предполагаемый диагноз» предположили напрасно.

– А что у вас… предполагают? – спросила мама. – Какую болезнь?

– Ту самую! – ответил приезжий, которого звали редким именем Игнатий.

– Какую… «ту самую»? – не поняла мама.

– Ну, которая неизвестно от чего начинается, но зато известно чем чаще всего кончается.

– Почему «чаще всего»? – возразила бабушка. – В этой области много открытий!

– Да безусловно! – громко подтвердил папа. Хотя вообще говорил тихо, а когда бабушка начинала высказываться о медицине, почти всегда уходил курить в коридор. На этот раз он остался в комнате.

Бабушка за всю свою жизнь ничем, кроме, мигрени, никогда не болела, но очень боялась, как бы не заболел кто-нибудь из ее близких.

Она подробно изучала «Беседы врача», которые печатались в разных газетах. После этого в течение нескольких дней дома невозможно было закашляться или чихнуть.

«У тех, про кого я читала, тоже все началось с обыкновенного кашля», – говорила бабушка.

Игнатию же она сказала:

– Вы абсолютно не похожи на больного той болезнью, которую у вас ошибочно подозревают. Трое моих знакомых были больны этим самым… Вы абсолютно на них не похожи. Кстати говоря, все они излечились. То есть им вырезали… И все замечательно!

– А откуда вы знаете о «предполагаемом диагнозе»? – спросил папа.

– Врачи как-то сразу забегали. Стали уверять, что нет ничего серьезного. Я не волновался, а они меня успокаивали. Потом я тайком заглянул в их бумаги. Но не испугался. Там рядом с диагнозом стоял большой знак вопроса. Ну, а если врачи ставят вопросительный знак, зачем же я сам буду ставить знак восклицательный? Но они матери зачем-то сказали. Вот тут уж я разозлился! Зачем было ей говорить?

– Формально они были правы, – сказал папа. – Родственникам положено сообщать.

– Но они же не родственнице сообщили, а матери! – воскликнул Игнатий. – Поэтому я и приехал. Чтобы разубедить ее. Понимаете? И к вам вторгся. Но не волнуйтесь! Я могу спать на кухне. Или в коридоре на раскладушке.

– На раскладушке будет спать он… – сказала мама и кивнула в мою сторону. – А вы будете спать на кровати. Здесь, в этой комнате.

– Только не заботьтесь обо мне, а то я буду считать, что диагноз уже подтвердился, – сказал Игнатий. – Понимаете, – продолжал он, – мать одна тянула меня… без отца. Трудно ей приходилось. И мы все подсчитывали: «Еще два года в школе, потом пять лет в институте. Всего, значит, семь!» Потом сбавляли по годику. Наконец я институт окончил, начал работать, и вдруг такое… Разве это возможно? Мать ждала столько лет! Наконец дождалась, а я ей такой подарок! Это была бы жуткая неблагодарность с моей стороны! Она вся почернела. Скорей бы дать ей телеграмму: «Доброкачественно! Вылетаю!»