Джек Керуак: В дороге

– Прощай, Дин, – сказал я. – Поверь, мне и самому жаль, что приходится тащиться на этот концерт.

– Как по-твоему, могу я с вами доехать до Сороковой улицы? – шепнул он мне. – Хочется побыть с тобой подольше, дружище, к тому же в этом вашем Нью-Йо-ооке чертовски холодно.

Я пошептался с Реми. Но куда там! Этого он ни за что бы не потерпел. Ко мне-то он был расположен, однако моих идиотских друзей не выносил. Я же вовсе не собирался вновь рушить его серьезные планы на вечер, что сделал уже однажды на пару с Роландом Мейджором у «Альфреда» в Сан-Франциско в сорок седьмом.

– Об этом не может быть и речи, Сал!

Бедняга Реми! Специально для того вечера он заказал галстук, расписанный копией билетов на концерт, именами «Сал», «Лаура», «Реми» и «Вики» – его девушка, – а заодно целым набором жалких шуточек с кое-какими из его любимых присловий типа «Не учите старого маэстро новому мотиву».

Вот почему Дин и не мог поехать с нами в сторону окраины, а мне оставалось лишь махать ему рукой с заднего сиденья «кадиллака». Букмекер, сидевший за рулем, тоже не желал связываться с Дином. И Дин, оборванный, в своем изъеденном молью пальто, которое он взял с собой на случай восточных холодов, зашагал прочь один. Я еще видел, как, дойдя до угла Седьмой авеню, он устремил взгляд на лежащую впереди улицу, а потом все-таки повернул. Бедняжка Лаура, моя малютка, которой я много рассказывал о Дине, едва не расплакалась.

– Ах, нельзя было так его отпускать. Что же делать?

Вот и нет старины Дина, подумал я, а вслух сказал:

– С ним ничего не случится.

И тогда мы отправились на скучный, никчемный концерт, от которого я не получил никакого удовольствия, потому что только и думал что о Дине, о том, как он снова садится в поезд и катит три с лишним тысячи миль через всю эту внушающую страх страну, так и не поняв, зачем вообще приезжал, разве что повидать меня.

И вот в Америке, когда заходит солнце, и я сижу на старом, заброшенном речном молу, вглядываясь в необъятные небеса над Нью-Джерси, и ощущаю всю эту суровую страну, которая единой выпуклой громадой поворачивается в сторону Западного побережья, ощущаю всю бегущую вдаль дорогу, всех людей, видящих сны в этих бесконечных просторах, и знаю, что в Айове уже наверняка плачут дети – в той стране, где детям позволено плакать, – и что этой ночью не будет звезд – а известно ли вам, что Бог – это созвездие Медвежонка Пуха? – вечерняя звезда, должно быть, клонится к закату и роняет тускнеющие искорки своего света на прерию, а это всегда происходит перед самым наступлением ночи, которая освящает землю, опускается темной тучей на реки, окутывает горные вершины и нежно баюкает самый дальний берег, и ни один, ни один человек не знает, что, кроме жалких лохмотьев старости, ждет его впереди, я думаю о Дине Мориарти, я думаю даже о Старом Дине Мориарти – отце, которого мы так и не нашли. Я думаю о Дине Мориарти.

Тюрьма в штате Нью-Йорк (здесь и далее – прим. перев.).

Психиатрическая лечебница в Нью-Йорке.

Бар в одноименном районе Чикаго.

У. К. Филдз (Уильям Клод Дюкенфилд, 1880–1946) – знаменитый американский актер и эстрадный комик.

Лос-Анджелес.

Кинотеатры и рестораны на открытом воздухе для автомобилистов.

Завтра (исп.).

Жестокий работорговец из романа Г. Бичер Стоу «Хижина дяди Тома».

Финал чемпионата США по бейсболу.

«Большой Мольн» (фр.).

Testament – Завет (англ.).

Гамбо – новоорлеанский креольский диалект.

Алжир – район Нового Орлеана на правом берегу Миссисипи.

Три-Форкс – местность на юго-западе штата Монтана, где слиянием трех рек образуется река Миссури.

Горная цепь в Аппалачах.

Река у Голубой гряды, приток Потомака, на берегах которой расположен Национальный парк.

Прозвище Томаса Джонатана Джексона (1824–1863), генерала армии конфедератов.

Штат и город в Мексике.

Пиво (исп.).

Алеман Мигель – президент Мексики (1946–1952).

Накидками (исп.).

Слева (исп.).