Мервин Пик - Мальчик во мгле и другие рассказы (сборник)

Я не решил возвращаться домой, но, тем не менее, обнаружил, что еду обратно – назад, к ковру шоколадного цвета, к отцу в его уродливом кресле, к матери с ее стоптанными каблуками.

Когда же наконец я повернул в замке ключ, близилась полночь. Мать плакала. Отец злился. Со всех сторон звучали слова, угрозы и мольбы. Наконец я отправился в постель.

Следующий день казался нескончаемым, но в конце концов моя возбужденная суета несколько облегчилась действиями. Вскоре после чая я сел в автобус, шедший на запад. Уже стемнело, но, когда я прибыл на Сёркус, было еще очень рано.

Я беспокойно бродил там и сям, у витрин лавок поправлял галстук и уже в сотый раз подравнивал себе ногти.

Наконец, вынырнув из грезы, когда уже в пятый раз присел на Лестер-сквер, я глянул на часы и обнаружил, что на целые три минуты опаздываю на наше свиданье.

Всю дорогу я бежал, тревожно отдуваясь, но, когда прибыл к столику на втором этаже – понял, что страх мой был беспочвенен. Она уже сидела, царственнее прежнего, монумент женственности. Ее крупное бледное лицо расслабилось выраженьем такого глубокого удовольствия при виде меня, что я чуть не закричал от радости.

Не стану говорить о нежности того вечера. Все было волшебно. Достаточно сказать, что мы постановили: судьбы наши соединены нерасторжимо.

Когда настало время уходить, я удивился, обнаружив, что от меня вновь ожидается порядок действий минувшего вечера. Причины этого я разобрать нипочем не мог. Вновь я оставил ее сидеть в одиночестве за столиком у мраморной колонны. Вновь скрылся я один в ночи, а уста мои еще были отравлены теми словами:

– Завтра… завтра… тогда же… там же…

Бесспорность моей любви к ней, а ее – ко мне вполне опьяняла. Той ночью спал я мало, а неугомонность моя назавтра была мучительна и для меня, и для моих родителей.

Перед тем как вечером уйти на нашу третью встречу, я пробрался в материну спальню и, открыв ее шкатулку с драгоценностями, из немногих ее безделушек выбрал кольцо. Бог свидетель, недостойно оно было пальца моей возлюбленной, но хотя бы станет символом нашей любви.

И вновь она ждала меня, хотя по такому случаю я прибыл на целую четверть часа раньше условленного времени. Покуда мы были вместе, казалось, нас скрывает полог любви – мы с ней будто бы только вдвоем. Мы не слышали ничего, кроме своих голосов, не видели ничего, кроме глаз друг друга.

Она кольцо надела на палец, как только я вручил его. Рука ее, державшая мою, сомкнулась туже. Я удивился ее силе. Все тело мое задрожало. Я шевельнул ступней под столом, чтобы коснуться ее ноги. Но нигде ее не отыскал.

Когда вновь настал страшный миг, я оставил ее сидеть прямо, а сильная и нежная улыбка ее прощанья напечатлелась у меня в уме, словно некий фантастический рассвет.

Так мы с нею встречались восемь дней и так расставались, и с каждой встречей крепче прежнего понимали: какие бы трудности у нас ни возникли, какие бы силы ни выступили против нас, именно теперь должны мы жениться, покуда нас не оставило волшебство.

На восьмой вечер все было решено. Она знала, что с мой стороны бракосочетанье должно оставаться в тайне. Родители мои нипочем не одобрят такого скоропалительного договора. Это она прекрасно понимала. С ее же стороны пожелала она присутствия на церемонии некоторых своих друзей.

– У меня есть несколько сотрудников, – сказала она. Я не понял, о чем она, но ее наставленья о том, где мы встретимся назавтра, вытеснили это ее замечанье у меня из ума.

На Кембридж-Сёркус есть бюро записи актов гражданского состояния, сказала мне она, на втором этаже некоего зданья. Я должен там быть в четыре часа пополудни. Она все устроит.

– Ах, любовь моя, – пробормотала она, медленно качая крупной своей головой из стороны в сторону, – но как же мне дождаться завтрашнего дня? – И с улыбкою, что околдовывала невыразимо, она услала меня прочь, потому что громадный мраморный зал почти совсем уже опустел.

В восьмой раз я там ее оставил. Я знал, у женщин должны быть свои тайны, их нельзя ими попрекать, а потому снова проглотил вопрос свой, который так желал ей задать. Почему, о почему же вечно я должен оставлять ее там – и отчего, когда я прихожу на встречу с нею, она меня всегда уже встречает?

Назавтра после тщательных поисков я обнаружил золотое кольцо – в шкатулке, лежавшей в отцовом туалетном столике. Вскорости после трех часов, расчесавши себе волосы так, что сияли они, как котиковый мех, я отправился в путь с бутоньеркою и чемоданом своих пожитков. Стоял прекрасный день – без ветра и с ясным небом.