Стефан Цвейг - Мария Антуанетта

Многоуважаемые господа!

Не знаю, получили ли вы уже мою «Марию Антуанетту», но прошу вас при возможности сообщить мне, реально ли издание этой вещи в России, – ведь речь там все-таки идет о королеве. Одно зарубежное русское издательство, находящееся в Париже, уже обратилось ко мне с предложением издать эту книгу, однако я ответил им отказом, потому что не желаю, чтобы мои вещи печатались сначала на той стороне. Скажите мне, пожалуйста, прямо и открыто, есть ли препятствия к изданию этой книги. Ее успех в Германии был совершенно исключительный; отпечатано уже сорок тысяч экземпляров, и сейчас печатают следующие десять тысяч.

С наилучшими пожеланиями

Ответа на это письмо писатель, по-видимому, не получил: издательство свертывало свою работу и вскоре прекратило существование.

На русском языке «Мария Антуанетта» была впервые издана все же «на той стороне» – в Риге в 1933 г. (издательство «Культурная жизнь», перевод В. Златогорского) со странной надписью на титульном листе: «Обработано для русского издания». В книге нет нескольких глав, очень много купюр. Тираж издания – 700 экземпляров.

В СССР книгу не издавали до 1989 г. В предисловии к первому русскому изданию романа (М.: Мысль, 1989) доктор исторических наук П. П. Черкасов писал: «В области идеологии и культуры усиленно насаждалось единомыслие с его неизменным спутником – скудоумием. Была объявлена подлинная война всему классово чуждому. Это была одна из самых продолжительных и тяжелых по своим последствиям идеологических „войн“ в истории; она велась без малого шестьдесят лет, ее близкие отзвуки слышны и поныне». И если роман Ст. Цвейга о Марии Стюарт – королеве Шотландии, казненной по приказу Елизаветы Английской, – издавали в это безвременье у нас много раз, то книга о Марии Антуанетте в СССР была запрещена. Гильотинированная по приговору Революционного трибунала, эта королева в представлении идеологов коммунистической партии являлась личностью одиозной, и книгу о ней издавать было нельзя. Читатель должен был иметь об этом человеке только такое мнение, которое принималось официальной идеологией. Цвейг же «своевольничает». Тонкий психолог, он прослеживает в динамике изменение ординарного характера: «Мы видим, понимаем и чувствуем, что мудрая рука Несчастья не отступит от Марии Антуанетты, пока не придаст этой мягкой и безвольной натуре твердость и самообладание, пока силой не извлечет все значительное, все величественное, унаследованное ею от родителей, дедов и прадедов, захороненное в тайниках ее души».

Прекрасно понимая огромную вину Марии Антуанетты перед Францией, перед историей – писатель и не пытается ее приуменьшить, – мы по-человечески сочувствуем несчастной королеве.

«Говорят, что симпатия – ключ к познанию. Это верно для Цвейга, – пишет Ромен Роллан. – Но верно также и противоположное: познание – ключ к симпатии. Он любит разумом. Он понимает сердцем. Смешение того и другого рождает в самом Цвейге… ненасытную любознательность психолога, удивительно похожую на „чувственную любовь“».

Художественное произведение – а произведение, построенное на историческом материале, в особенности – всегда субъективно. Непроизвольно или осознанно подчиняясь своей концепции, автор исторического романа допускает неточности, подчас уводящие читателя от истины. Примеров этому в мировой литературе много. В беллетризованной биографии «Мария Антуанетта» подобных серьезных отклонений от безусловно имевших место исторических фактов нет. Но она, конечно, не свободна от неточностей и ошибок. Желая дать психологический портрет королевы, автор выстраивает повествование в соответствии с этой задачей, иногда при этом отступая от хронологии событий, иногда опуская те из них, которые считает малосущественными для своей концепции или даже мешающими ей.

Исторический роман и не должен зеркально отражать историю. Сила его в другом. Лион Фейхтвангер в неоконченной литературоведческой работе «Дом Дездемоны» пишет: «…я каждый раз заново убеждался в том, что так называемая „чистая наука“ способна представить нам всего лишь скелеты, зачастую очень тщательно препарированные скелеты, созерцание которых доставляет своего рода эстетическое удовлетворение, но нарастить на такой скелет живую плоть способна одна лишь поэтическая фантазия». Под «чистой наукой» писатель имел в виду историческое исследование. Е. В. Тарле в заметке «Историческая книга для детей» пишет: «Придирчивость историка не означает, что надо лишать писателя права на художественный вымысел, на свою творческую трактовку образа исторического героя».