Трумен Капоте - Завтрак у Тиффани. Голоса травы (сборник)

Вдруг, даже не шаги, а смутная реакция на вторжение; возможно, просто вышла луна. Но не было ни луны, ни звезд. Непроглядная темень, что твое ежевичное вино.

– По-моему, там появился кто-то или что-то, – сказала Долли, выразив общиe ощущения.

Судья поднял свечу. Ночные ползуны шарахнулись от косого света, белая сова пролетела меж деревьев.

– Кто идет? – спросил он с воинственностью караульного. – Кто идет, отвечай!

– Я, Райли Хендерсон. – В самом деле, он отделился от густой тени, и его запрокинутая ухмыляющаяся физиономия казалась перекошенной и злобной в отблесках свечи. – Вот, решил посмотреть, как вы тут поживаете. Надеюсь, вы на меня не в обиде. Если б я знал всю подноготную, ни за что бы не сказал, где вы скрываетесь.

– Никто тебя, сынок, не винит, – сказал судья, и я вспомнил, что именно он выступил в защиту Райли против дяди Горация Холтона, так что они нашли общий язык. – Мы тут решили пригубить вина, и, я уверен, мисс Долли будет только рада, если ты к нам присоединишься.

Кэтрин пробурчала, что нам и так тесно, и вообще, еще одна лишняя унция, и старые доски подломятся. Однако мы как-то ужались и освободили для него местечко. Но стоило Райли к нам протиснуться, как Кэтрин тут же вцепилась ему в волосы.

– Это тебе за то, что ты в нас целился, хоть тебя и предупреждали. А это… – Она еще раз дернула его за вихор и достаточно внятно выговорила: – Это тебе за то, что науськал на нас шерифа.

По мне, так Кэтрин совсем распоясалась, но Райли только добродушно покряхтывал с прибауткой, что ей еще будет кого потаскать за волосы и даже с бóльшим основанием. Городок наш гудит, люди толпами собираются, особенно же раскипятились его преподобие и миссис Бастер; последняя, сидя на крыльце, демонстрирует гостям огромную шишку на темечке. А шериф Кэндл уговорил Верену, что надо выписать ордер на наш арест на том основании, что мы украли ее собственность.

– Судья, – мрачно и несколько озадаченно подытожил Райли, – они даже вас хотят арестовать. За нарушение общественного порядка и создание препятствий для представителя закона. Может, я не должен вам этого говорить, но возле банка я столкнулся с вашим сыном Тоддом. Я его спросил, что он собирается делать… ну, то есть если вас арестуют… и он ответил: «Ничего». Сказал, что они чего-то такого ожидали и что вы это сами накликали.

Судья наклонился и задул свечу; лицо его приняло выражение, которое он пытался от нас скрыть. В наступившей темноте кто-то заплакал, и быстро стало понятно, что это Долли, а ее всхлипы породили волну общей любви, и она, совершив круг, связала нас воедино. Наконец судья тихо произнес:

– Мы должны быть готовы к их приходу. Вот что я вам скажу…

– Чтобы себя защищать, надо правильно оценивать ситуацию – таково главное правило. Итак, что свело нас вместе? Беда. Мисс Долли и вы двое попали в беду. Ты, Райли, и я – мы оба в беде. Наше место на дереве, иначе бы мы здесь не оказались. – Долли молча слушала уверенный голос судьи, а он продолжал: – Еще сегодня днем, когда я отправился сюда с шерифом и компанией, я полагал, что моя жизнь пройдет сама по себе, не оставив следа. Сейчас я думаю, что мне повезет больше. Мисс Долли, сколько мы знаем друг друга? Пятьдесят, шестьдесят лет? Я еще помню застенчивую краснеющую девочку, которая приезжала в город в отцовской повозке и отказывалась сойти, а то мы, городские, увидим, что вы босая.

– У них-то были башмаки. У Долли и у «Этой», – прошамкала Кэтрин. – Это я сидела босая.

– Столько лет знакомы, но я вас не знал, только сегодня понял, кто вы есть: воплощение духа, язычница…

– Язычница? – переспросила Долли с тревогой, но не без интереса.

– Как минимум, воплощение духа, непонятного для простого глаза. Такие люди принимают жизнь со всеми ее разночтениями – и, как следствие, постоянно попадают в беду. Я, например, зря пошел в судьи и в результате слишком часто принимал не ту сторону: закон не признает разночтений. Помните старину Карпера, рыбака, жившего на реке в плавучем доме? Он был изгнан из города за то, что захотел взять в жены юную цветную девушку… сейчас она, кажется, работает у миссис Постум. Она ведь его любила, я за ними наблюдал во время рыбалки: вот оно, счастье; она была для него тем, чем не была для меня ни одна женщина: единственной на свете, той, от кого нет секретов. А при этом, если бы свадьба состоялась, шериф был бы обязан его арестовать, а я осудить. Иногда мне представляется, что те, кого я признал виновными, настоящую вину взвалили на меня; может, еще и поэтому для меня так важно, пока я жив, оказаться на стороне правого.