Пелам Вудхаус - Положитесь на Псмита

– Извините меня, но, право же, мне это кажется крайне странным!

– Но почему? Я молод, полон сил и не имею никаких средств к существованию.

– Но ваш… э… ваш костюм…

Псмит не без самодовольства скосил глаза на безупречно сидящий жилет и стряхнул с рукава пылинку.

– Вы считаете, что я одет элегантно? – сказал он. – Вы находите меня щеголеватым? Но подумайте, мисс Кларксон! Тот, кто хочет найти место в условиях нынешней ожесточенной конкуренции, должен быть одет аккуратно и прилично. Наниматели косо смотрят на мешковатые брюки. Модный жилет для них значит больше честного сердца. Эта безупречная складка была сотворена при помощи матраса, на котором я лихорадочно метался всю ночь у себя на чердаке.

– Нет, я не могу вам поверить.

– Умоляю, не говорите так!

– Вы действительно хотите, чтобы я нашла вам работу?

– Я предпочитаю термин «место».

Мисс Кларксон достала блокнот.

– Если вы не в шутку…

– Уверяю вас, я совершенно серьезен. Весь мой капитал в денежном исчислении составляет десять фунтов.

– Тогда, может быть, вы скажете мне вашу фамилию?

– А! Первый шаг сделан. Моя фамилия Псмит. – Пе-Смит. «Пе» немое.

– Псмит?

– Псмит.

Мисс Кларксон несколько секунд размышляла над этим, храня почти скорбное молчание, затем вновь подхватила выскальзывающие из ее рук бразды правления.

– Мне кажется, – сказала она, – вам следует сообщить мне некоторые сведения о себе.

– С превеликим удовольствием, – горячо отозвался Псмит. – Я всегда готов… нет, исполнен желания поделиться историей моей жизни, но в наш торопливый век мне редко идут навстречу. Начнем же с начала. Мои младенческие годы. Когда я был еще малое дитя, нянька подкупила шестипенсовиком мою старшую сестру присмотреть, чтобы я не учинил содома и гоморры. К концу дня сестрица потребовала шиллинг и получила его. Теперь мы переходим к мо–ему детству. В нежном возрасте меня отправили в Итон, и все предсказывали мне блистательную карьеру. Ах, мисс Кларксон, это были счастливые дни! Веселый, смеющийся мальчуган, кудрявый, с солнечной улыбкой – не будет преувеличением сказать, что я стал всеобщим любимцем. О, эти старинные стены… Но я вас утомляю, я вижу по вашим глазам…

– Нет, нет! – возразила мисс Кларксон. – Просто… Я ведь спросила, в какой области вы имеете опыт… Собственно, какая работа…

– Место.

– Какое место вам подошло бы?

– В широком смысле слова, – ответил Псмит, – любой пост, адекватно оплачиваемый, который не имеет никакого отношения к рыбе.

– К рыбе! – с дрожью в голосе произнесла мисс Кларксон, вновь теряя бразды. – Но почему к рыбе?

– А потому, дражайшая мисс Кларксон, что до этого утра моя жизнь была повязана с торговлей рыбой, и душа моя восстала.

– Вы торговали рыбой? – пискнула мисс Кларксон, завороженно глядя на безупречные складки его брюк.

– Это не мой рабочий костюм, – объяснил Псмит, проследив и правильно истолковав ее взгляд. – Да, вследствие финансового краха, постигшего мою ветвь нашего рода, я до нынешнего утра служил на посылках у дяди, который, к несчастью, является Монархом Макрелей или Султаном Сардин, или как там еще именуют магнатов коммерции, которые держат за горло рыбный рынок. Он потребовал, чтобы я изучил рыбное дело с самого низа, без сомнения теша себя мыслью, что я последую по его стопам и в конце концов достигну положения Повелителя Палтусов. Увы! Он был слишком оптимистичен. Сбыться этому не было суждено! – произнес Псмит с торжественной скорбью, устремляя на мисс Кларксон совиный взгляд сквозь монокль.

– Нет? – сказала мисс Кларксон.

– Нет. Вчера вечером я был вынужден поставить его в известность, что рыбное дело почтенно, но мне не подходит и что я намерен навеки расторгнуть связь с фирмой. Могу сразу же сказать, что последовало нечто вроде землетрясения. Жестокие слова. – Псмит вздохнул. – Черные взгляды. Непристойная перепалка. И в заключение мой дядя умыл руки, стряхнул мой прах со своих ног и выгнал меня в широкий мир. Чем и объясняется мое желание найти какое-нибудь занятие. Мой дядя отвратил от меня свой лик раз и навсегда, мисс Кларксон.

– Боже мой, – сочувственно произнесла владелица бюро по найму.

– Да. Он суровый человек и ближних своих судит исключительно по их преданности рыбе. В жизни не встречал другого человека, настолько поглощенного чем-то одним. Уже много лет он буквально помешан на рыбе. Настолько, что и сам теперь почти не отличим от рыбы. Словно бы он занялся самовнушением и постоянно повторял про себя: «Каждый день во всех отношениях я становлюсь все больше и больше похожим на рыбу». Теперь даже самые близкие друзья не могут решить, кого он больше напоминает – треску или окуня… Но я вновь утомил вас этими семейными тайнами?