Пелам Вудхаус - Положитесь на Псмита

– Чей это зонт? – осведомился он у гардеробщика.

– Высокородного мистера Уолдервика, сэр.

– А! – снисходительно сказал Псмит.

Он сунул зонт под мышку и вышел.

Тем временем Ева Халлидей, все еще украшая собой аскетический фасад господ Торпа и Бриско, продолжала мысленно охаивать английский климат и всматриваться в небо – не проглянет ли где-нибудь клочок синевы. Она была поглощена этим безрадостным занятием, когда рядом с ней какой-то голос произнес:

– Прошу прощения!

Возле нее стоял молодой человек без шляпы, но с зонтом в руке. Весьма незаурядный молодой человек – очень высокий, очень худой и очень элегантно одетый. Больше он ничего не сказал, но вложил зонт в ее руку, услужливо его открыв, а затем с учтивым поклоном повернулся, гигантскими шагами пересек улицу и скрылся в подъезде угрюмого здания, которое, судя по числу мужчин, входивших в его двери и выходивших из них во время ее бдения под маркизой, она определила как клуб.

С тех пор как Ева поселилась в Лондоне, с ней порой случались вещи удивительные – но не до такой степени. Несколько минут она продолжала стоять на месте, глядя округлившимися глазами на здание напротив. Однако эпизод, казалось, был исчерпан. Молодой человек больше не появился. Он даже не показался в окне. Клуб поглотил его бесследно. В конце концов Ева решила, что в такую погоду от зонтов не отказываются, даже если они неведомо почему падают с неба. С растерянной улыбкой она вы–шла из-под маркизы и возобновила свой прерванный путь к мисс Кларксон.

Контора Международного бюро по найму Ады Кларксон («Быстрота – Вежливость – Интеллект») расположена в конце Шафтсбери-авеню, чуть дальше театра «Палас». Ева, закрыв зонт, который не позволил ни единой капле дождя угодить ей на шляпу, поднялась по ступенькам и постучала в окошко с табличкой «Справочная».

– Могу я видеть мисс Кларксон?

– Фамилия, пожалуйста? – быстро отозвалась Справочная с интеллектуальной вежливостью.

– Мисс Халлидей.

После небольшой интермедии с переговорной трубкой Справочная сказала голосом, к которому, кроме перечисленных качеств, прибавилось еще и уважение – она успела рассмотреть и переварить шляпу:

– Будьте добры, пройдите в кабинет.

Ева прошла через приемную, где, конечно же, стоял стол с журналами, и постучала во внутреннюю дверь.

– Ева, милочка! – воскликнула мисс Кларксон, едва она во–шла. – Даже не знаю, как сказать тебе, но я просмотрела все мои книги, и ничего нет, ничего подходящего! Ни единого места, которое тебе подошло бы. Что делать, что делать!

– Ничего, Кларки.

– Но…

– Я пришла узнать про Синтию. Как она?

Мисс Кларксон вздохнула.

– Бедная девочка все еще в ужасном состоянии. И неудивительно! О муже никаких известий. Он ее бросил.

– Бедняжечка! Можно ее повидать?

– Пока нет. Я уговорила ее съездить дня на два в Брайтон. Надеюсь, морской воздух ее подбодрит. Во всяком случае, это лучше, чем чахнуть в номере лондонского отеля. Она уезжает одиннадцатичасовым поездом. Я передала ей привет от тебя, и она была очень признательна, что ты не забыла вашей дружбы и сочувствуешь ее горю.

– Так я напишу ей. Где она остановится?

– Ее брайтонского адреса я не знаю, но, полагаю, можно написать на отель «Кадоган», оттуда перешлют. Думаю, милочка, она будет рада получить весточку от тебя.

Ева с грустью поглядела на благодарности в рамках, украшавшие стены. Она была не склонна поддаваться унынию, но день выдался на редкость скверным, и всех ее лучших подруг преследовали беды.

– Кларки! – сказала она. – Сколько в мире всяких несчастий!

– Да, да! – вздохнула мисс Кларксон, большая специалистка по несчастьям.

– Все лошади, на которых ставишь, приходят шестыми, а все девочки, с которыми дружишь, попадают в такое жуткое положение! Бедная Филлис! Разве вам ее не жалко?

– Но ведь муж любит ее преданно, не так ли?

– Да, но у них совсем нет денег, а вы помните, какой богатой она была в школе. Конечно, может показаться странным, что я жалею тех, у кого нет денег. Но почему-то чужое безденежье мне всегда кажется куда хуже моего. Особенно если это старушка Фил: она ведь совсем для этого не приспособлена. Я-то привыкла всю жизнь обходиться без денег. Мой бедный папочка словно бы постоянно спешил наперегонки со временем дописать статью, а в дверь скреблись кредиторы. – Ева засмеялась, но на ее глаза навернулись слезы. – Он же был прелесть, правда? Отдал меня в такую дорогую школу, как Уэйленд-хаус, хотя у самого часто денег даже на табак не хватало, у бедняжки. Наверное, он и плату в школу задерживал?