Джон Стейнбек - О мышах и о людях

— Ты мужняя жена. Не дело тебе вертеть хвостом перед парнями, нарываясь на неприятности.

Девушка вспыхнула.

— Да, мужняя жена. Вы все его видали. Отличный парень, правда? У него только и разговоров, что он сделает с парнями, которые ему не по нраву. А ему никто не нравится. Думаете, мне шибко охота целыми днями сидеть в этой лачуге два на четыре и слушать, как Кудряш проведёт двойной слева, а потом боковой правой с разворотом? Раз, раз, грит, теперь, грит, коронка отсюда рраз! — и он с копыт долой. — Она замолчала и с её лица вдруг исчезла минутная озлобленность, сменившись любопытством. — Скажите, а чё это у Кудряша с рукой?

Повисло неловкое молчание. Липкий украдкой глянул на Ленни. Потом кашлянул.

— Ну… Кудряш, он… в общем, рука у него попала в машину, мэм. Раздробило.

Она с минуту смотрела на них, потом рассмеялась.

— Чушь собачья! Чё вы мне впариваете? Кудряш, видать, начал, а закончить не смог, а? Рука попала в машину — вот чушь–то! Видать, не заладилось у него с коронкой, чтобы — раз, и с копыт долой. Кто его уделал?

Липкий угрюмо повторил:

— Рука у него попала в машину, такое дело.

— Ладно, — произнесла она презрительно. — Ладно, покрывайте его, коли охота, мне–то какое дело. Вы, бродяги, думаете, вы такие молодцы, да? Думаете, я ребёнок? А знаете вы, что я могла уйти отсюда и играть на сцене? И не раз могла. Один парень говорил мне, что мог бы снять меня в кине. — У неё перехватило дыхание от возмущения. — Субботний вечерок. Все чем–нибудь заняты. Все! А я чего делаю? Стою тут и болтаю с компашкой тупых побродяжек — с нигером, с придурком, да со вшивым старым козлом — и ничего, типа, мне это по нраву, а чё — больше–то всё одно никого нет.

Ленни смотрел на неё, открыв рот. Крючок спрятался за маской негритянского достоинства. А со стариком Липким произошла перемена — он вдруг поднялся и пнул бочонок с гвоздями.

— С меня хватит, — зло сказал он. — Тебя сюда не звали, ты здесь не нужна, мы так и сказали. И я тебе скажу, что ты меришь нас по мерке шлюхи. У тебя в твоей куриной башке ума не хватит даже чтобы понять, что мы не тупые. Положим, нас уволят, положим. Ты думаешь, мы пойдём по большой дороге искать другую такую же паршивую работёнку за четверть бакса, как здесь. Да только ты не знаешь, что у нас есть своё ранчо и собственный дом. Мы и не собираемся оставаться здесь. У нас есть и дом, и куры, и фруктовые деревья, и ранчо в сто раз лучше этого. И у нас есть друзья, вот что. Может, было время, мы и боялись потерять эту паршивую работёнку, да только больше уж не боимся. У нас есть своя землица, наша собственная, и мы можем враз туда уйти.

Жена Кудряша рассмеялась.

— Чушь, — сказала она. — Я вас хорошо знаю, ребята. Да заведись у вас четверть бакса, вы тут же возьмёте вискаря и будете сидеть в бараке, вылизывать стаканы насухо. Знаю я вас.

Лицо Липкого стремительно краснело, но прежде чем жена Кудряша закончила говорить, он взял себя в руки. Он был хозяином положения.

— Всё ясно, — сказал он мягко. — Слушай, может тебе лучше пойти покрутить свой обруч? Нам больше нечего сказать. Мы знаем, что́ у нас есть, и нам до лампочки, чего ты там знаешь или не знаешь. Так что тебе, наверно, лучше уйти, а то ведь Кудряшу может не понравиться, что его жена ошивается на конюшне с тупыми бродягами.

Она переводила взгляд с одного лица на другое — все они были равнодушны и явно не питали к ней приязни. Тогда она задержала долгий взгляд на Ленни, пока он испуганно не опустил глаза.

Вдруг она произнесла:

— Откуда у тебя эти синяки на лице?

Ленни с виноватым видом выдавил:

— У кого? У меня?

— У тебя, у тебя.

Ленни посмотрел на Липкого, ища подсказки, потом уставился на свои колени.

— У него рука попала в машину, — сказал он.

Жена Кудряша рассмеялась.

— Ага, ну ладно. В машину! Я с тобой потом поговорю. Мне нравятся такие машины.

Липкий вмешался:

— Оставь парня в покое. Не хватало ему ещё из–за тебя неприятностей. Я передам Джорджу, что ты тут наговорила, Джордж не позволит тебе впутать Ленни в историю.

— Кто такой Джордж? — спросила она. И взглянула на Ленни: — Это тот мелкий, с которым ты пришёл?

Лицо великана расплылось в счастливой улыбке.

— Ну да, — сказал он, — тот самый. И он позволит мне кормить кроликов.

— Да ради бога. Если это всё, чего ты хочешь, так я могла бы сама дать тебе пару кроликов на откорм.

Крючок поднялся с лежака и встал перед ней.

— Хватит, — сказал он холодно. — Ты не имеешь права входить в комнату цветного. Вообще не имеешь права тут околачиваться. Так что давай, уходи и побыстрей. Если не уйдёшь, я попрошу хозяина запретить тебе ходить на конюшню.