Энн Тайлер - Уроки дыхания

Она прикинула, не съездить ли ей ненадолго домой (было почти пять), но поняла, что будет там лишь волноваться да бегать взад-вперед, поэтому осталась в больнице и звонила домой по телефону. Дэйзи сообщила, что Айра купил на ужин блинчики. «А зелень? – спросила Мэгги. – Как насчет овощей?» Айра взял трубку и заверил Мэгги, что добавил к блинчикам блюдо нарезанных кружочками яблок-кислиц, со специями. «Кислица не овощ, Айра», – сказала Мэгги. Ей хотелось плакать. Она должна быть дома, кормить семью; должна прорваться в родильную палату и успокоить Фиону; должна взять Джесси на руки и укачивать его, он же еще ребенок и слишком юн для того, что с ним происходит. А она стоит под колпаком телефона-автомата, сжимая в руке не слишком чистую трубку. Собственный живот казался ей тугим, стянувшимся в узел. Не так уж давно и сама она лежала в родильной палате, и ее мышцы в подробностях помнили это.

Мэгги попрощалась с Айрой и прошла через двери, за которыми всякий раз исчезал Джесси. Прогулялась по коридору, надеясь увидеть, ох, ну по крайней мере полную новорожденных палату, которая поднимет ей настроение. А увидела еще одну комнату ожидания, маленькую, – возможно, приемную кого-то из врачей или предбанник некой лаборатории. У одной стены в пластиковых креслах сидела чета стариков, напротив них – дюжий мужчина в забрызганном краской рабочем комбинезоне. Когда Мэгги замедлила шаг, чтобы приглядеться к ним, медсестра позвала: «Мистер Плум?» Старик встал и удалился во внутреннюю комнату, оставив на кресле новехонький журнал. Мэгги непринужденно – с таким видом, точно она имеет полное право здесь находиться, – прошла в комнатку, взяла журнал, одновременно присев перед старой женщиной в неловком полуреверансе, дабы дать понять, что никому свою компанию не навязывает, и уселась рядом с мужчиной в комбинезоне. Неважно, что это был заурядный женский журнал, но от страниц его еще исходил манящий запах новизны, а волосы делившихся своими секретами кинозвезд были уложены по последней моде. Мэгги просмотрела статью о суперэффективной диете. Ты выбираешь любимую еду и потребляешь ее в каких угодно количествах трижды в день – но только ее и ничего другого. Что до Мэгги, она выбрала бы говяжьи буррито с бобами, которые продают на Лексингтон-Маркет.

В смежной комнате медсестра сказала:

– Итак, мистер Плум, вот вам банка для мочи.

– Для чего?

– Для мочи.

– Как-как?

– Для мочи!

– Говорите громче, я вас не слышу.

– Я говорю – для мочи! Отнесите банку домой! Соберите в нее всю вашу мочу! За двадцать четыре часа! А потом принесите сюда!

Его жена, сидящая в кресле напротив Мэгги, смущенно хихикнула.

– Глух как дверная ручка, – сказала она. – Чтобы он тебя расслышал, приходится вопить во все горло.

Мэгги улыбнулась, покачала головой, не зная, чем еще можно ответить на такое признание. Мужчина в комбинезоне пошевелился. Положил на колени огромные мохнатые кулаки. Кашлянул.

– Знаете, что смешно? – сказал он. – Я вот отлично слышу голос сестры, а ни одного ее слова разобрать не могу.

Глаза Мэгги наполнились слезами. Она уронила журнал и полезла в сумочку за «клинексом», а мужчина спросил:

– Леди? Вам плохо?

Не могла же она объяснить, что растрогана его чуткостью, – такая деликатность, совершенно неожиданная при его внешности, – и потому сказала:

– Мой сын, он сейчас рожает. Вернее, жена сына.

Мужчина и старушка ждали продолжения, их лица выражали готовность к потрясению и жалости, которые они испытают, услышав самое дурное. А сказать им: «Это я во всем виновата, всех запутала, ни разу не подумав о последствиях» – Мэгги тоже не могла и сказала взамен:

– Рожает на многие, многие месяцы раньше, до правильной даты еще вон сколько осталось…

Мужчина поцокал языком. Лоб его покрылся складками, совсем как кусок ткани. А старушка сказала:

– Ох, бог ты мой, у вас, наверное, душа не на месте. Но не теряйте надежды, потому что жена моего племянника Брейди, Анджела…

Вот так и получилось, что Джесси, который несколько минут спустя шел по коридору из родильной палаты, обнаружил в боковой клетушке свою мать, окруженную какими-то незнакомцами. Они гладили ее по плечам, бормотали слова утешения – старушка, кто-то вроде рабочего, медицинская сестра с планшеткой, сутулый старик, обнимавший гигантскую стеклянную банку.

– Ма? – произнес, вступая в комнатку, Джесси. – Ребенок родился, чувствуют они себя хорошо.

– Восславим Иисуса! – вскричала старушка, воздев руки к потолку.