Марджори Боуэн - Отравители

Дочь мелких лавочников, воспитанная в монастыре, в восемнадцать лет она вышла замуж за производителя фарфора месье де Пулайона, вдовца на тридцать лет ее старше. Брак оказался несчастливым. Молодая жена была настолько расточительной, что муж не мог доверить ей ни единого су и был вынужден сам покупать даже женскую одежду и хозяйственные мелочи из опасения, что она утаит деньги.

Несмотря на его суровость, Маргерит де Жеан умудрилась сойтись с любовником, никчемным смазливым проходимцем по имени Сен-Ришар, жившим за счет обеспеченных женщин.

Воспользовавшись отлучкой мужа, уехавшего по делам во Фландрию, мадам де Пулайон продала большую часть домашней мебели, и в том числе очень дорогую кровать, обитую английским муаром. Деньги, которые принес этот безрассудный поступок, опустил в карман молодой Сен-Ришар.

Когда муж вернулся и увидел, что натворила жена, начались бурные скандалы. Он запер ее дома и отпускал лишь к мессе и в сопровождении своего доверенного слуги. Однако она, притворившись, что очень раскаивается, сумела вновь втереться в доверие к старику и полностью скрыть от него существование любовника. Вскоре после примирения торговец фарфором заболел и, несмотря на самоотверженную заботу жены, через несколько дней скончался.

Вдова завладела всем, что смогла прибрать к рукам и, открыто пренебрегая родственниками мужа, тоже имевшими долю в его наследстве, принялась щедро одаривать любовника. Ко времени своего ареста она продолжала жить в отеле мужа под присмотром деверя и его жены, ожидая решения вопроса с завещанием. Эти люди были суровы с белокурой вдовушкой, обвиняли ее в том, что она преступным образом растратила богатство их брата и посещала «Горшок лилий», несомненно, с самыми злодейскими целями.

Однако месье де ла Рейни не смог собрать против нее никаких прямых улик. Ее доверенная служанка, некая Катрин Токен, исчезла, Сен-Ришар тоже как сквозь землю провалился.

И тогда месье де ла Рейни предложил Дегре, чтобы его жена посетила мадам де Пулайон и постаралась уговорить ее рассказать правду. Соланж, сколь страстно она ни требовала прежде, чтобы муж позволил ей помогать ему в работе, поморщилась, когда он попросил ее прийти в Бастилию и поучаствовать в перекрестном допросе несчастной заключенной. Совсем не такую помощь ей хотелось бы оказать. И все же, смирив недовольство, она внимательно выслушала инструкции, данные ей лично шефом полиции, и ненастным днем в конце марта была допущена в камеру Бастилии, где томилась незадачливая клиентка мадам Босс.

Камера оказалась уютным и прилично обставленным помещением. Здесь были камин, письменные принадлежности, хорошая лампа, полка с душеспасительными книгами, удобная кровать, стул с набитым соломой сиденьем, ширма и потертый ковер. Однако Соланж сразу отметила с внутренним содроганием, что, несмотря на все эти удобства, тюрьма оставалась тюрьмой: зарешеченное окно под потолком выходило на глухую стену, за тяжелой дверью с засовами и замками постоянно дежурил тюремщик и в углу за ширмой сидела с благочестивого содержания книгой незаметная монахиня в сером одеянии.

Мадам де Пулайон никогда не оставляли одну, опасаясь, что она в приступе отчаяния решится на самоубийство.

Когда Соланж увидела это хрупкое создание, с сомкнутыми веками и с посиневшими губами лежащее на постели, съежившись и стискивая руки, ее сердце заныло. Она подумала, что жестоко мучить человека, и без того пребывающего в таком отчаянии. Да и безнадежно ожидать от кого-то, настолько подавленного, сколь бы то ни было ценных сведений. Тем не менее, постаравшись принять уверенный и умиротворенный вид, Соланж приблизилась к постели, села на стоящий рядом табурет и крепко сжала одну из беспокойных ладоней маленькой женщины.

– Я пришла к вам как друг, – произнесла она спокойным, приятным голосом. – Вы в ужасной ситуации, и я от всего сердца вам сочувствую. Также, возможно, я смогу вам помочь. Пожалуйста, посмотрите на меня. Думаю, когда вы увидите мое лицо, то поймете, что я здесь не для того, чтобы обмануть вас или заманить в ловушку.

Мадам де Пулайон открыла глаза, покрасневшие от слез и бессонных ночей. Затем рывком освободила руку и, сев на постели, разразилась потоком бестолковых оправданий. За что ее арестовали? Она невинна, никогда не делала ничего дурного, разве что дурно для молодой женщины любить молодого мужчину и ненавидеть старого мужа. И она принялась рыдать о Сен – Ришаре, от которого у нее не было никаких вестей с тех пор, как сама она попала в Бастилию.