Джон Стейнбек - Неведомому Богу. В битве с исходом сомнительным

– Джозеф, с тебя капает прямо мне на шею!

– Знаю, – повторил он.

– Джозеф, у тебя холодная рука! Во время обряда конфирмации епископ положил ладонь мне на голову, и его рука тоже была холодной. По спине побежали мурашки, а я подумала, что это Святой Дух. – Она улыбнулась счастливой улыбкой. – Потом мы обсуждали церемонию, и все девочки подтвердили, что на них снизошел Святой Дух. Как давно это было, Джозеф!

Она ступила на тропу воспоминаний; в середине долгой узкой картины времени увидела тесный белый проход в горах, но даже он показался очень далеким.

Джозеф быстро наклонился и поцеловал ее в щеку.

– Через две недели вырастет жирная трава.

– Джозеф, на свете нет ничего хуже мокрой бороды! Сухая одежда лежит на кровати, милый.

Вечером он сидел в кресле-качалке у окна. Украдкой заглядывая в его лицо, Элизабет видела, что муж недовольно хмурится, едва стук капель стихает, и улыбается, слыша, как дождь припускает с новой силой. Ближе к ночи пришел Томас и, прежде чем переступить порог, долго вытирал ноги на крыльце.

– Хороший дождь, – заметил Джозеф.

– Да, неплохой. Завтра придется прокопать канавы. Загон затопило, надо будет осушить.

– В этой воде соберется хороший навоз, Том. Направим ее в огород.

Дождь продолжался целую неделю, иногда слабея и превращаясь в туман, а потом снова набирая силу. Вода прибила старую сухую траву, а уже через несколько дней сквозь эту подстилку пробились крошечные зеленые побеги. Река с шумом вырвалась из-за западных холмов и вышла из берегов, сметая по пути ивы и ворча среди камней. По каждому каньону и каждой трещине в земле мчались в реку бурные ручьи. Все овражки, канавы и рвы превратились в озера и потоки.

Детям пришлось играть дома и в амбаре. Дождь быстро утратил для них прелесть новизны, и теперь они донимали Раму, требуя все новых и новых развлечений. Женщины начали жаловаться, что мокрая одежда занимает в кухне слишком много места.

Надев непромокаемый плащ, Джозеф целыми днями расхаживал по ферме: вкручивал в землю ручной бур, чтобы проверить, на какую глубину проникла вода; стоял на берегу реки, глядя, как мимо проплывают ветки, бревна и целые деревья. Ночами спал чутко, прислушиваясь к дождю, или всего лишь дремал, просыпаясь, как только шум стихал.

А однажды утром небо очистилось. Ярко засияло солнце. В прозрачном чистом воздухе словно отполированные заблестели листья виргинских дубов. Трава поспешно тронулась в рост. Все замечали, как оживают и становятся ярче дальние холмы, как голубеют ближние склоны и как под ногами пробиваются сквозь землю острые зеленые иглы.

Дети наконец-то вырвались из заточения и словно засидевшиеся птицы принялись так отчаянно носиться, что у некоторых начался жар и пришлось уложить их в постель.

Джозеф достал плуг и вспахал огород. Томас прошел следом с бороной, а Бертон разровнял почву катком. Каждый из участников этой торжественной процессии стремился прикоснуться к почве. Даже дети попросили по маленькому клочку земли, чтобы посадить редиску или морковь. Редиска росла быстрее, но если удавалось дождаться урожая, то морковная плантация оказывалась самой красивой и приносила самые вкусные овощи. Трава не уставала расти. Иголки превратились в былинки, а потом каждая из былинок разделилась на две. Гребни и склоны холмов снова смягчились, став плавными и пышными; шалфей утратил угрюмый темный цвет. Во всем краю только сосновая роща на восточном хребте хранила таинственную задумчивость.

День благодарения отпраздновали щедрым пиром, а задолго до Рождества трава выросла по щиколотку.

Однажды на ферму пришел пожилой торговец-мексиканец и принес в своем коробе множество полезных товаров: иголки, булавки, нитки, маленькие комочки пчелиного воска, благочестивые картинки, жвачку, губные гармоники, рулоны красной и зеленой гофрированной бумаги. Этот старый согбенный человек носил на спине только небольшие вещицы. Он раскрыл короб на парадном крыльце Элизабет, сконфуженно улыбнулся и немного отступил, время от времени вытягивая руку и переворачивая бумажную пластинку с иглами, чтобы было удобнее рассмотреть, или легонько подталкивая указательным пальцем жвачку, чтобы привлечь внимание собравшихся вокруг детей. Увидев из амбара этот небольшой базар, Джозеф неспешно подошел. Только сейчас старик снял потертую шляпу:

– Buenas tardes, señor.

– Tardes, – ответил Джозеф.

Торговец улыбнулся в величайшем смущении.