Артур Дойл - Три счастья. Книга для детей и взрослых

Уильям Блейк. «Великий архитектор»

Пол Фишер. На санях

Как правило, Папа вел себя очень строго и серьезно, отметая все незначительное, а значительное записывая на листах бумаги. Но когда он был в настроении, он мог выдумывать самые разнообразные игры, о которых, возможно, захотят узнать другие папы, даже если их несчастным мамам придется устраивать после этого большую стирку. Давайте посмотрим, что за игру он придумал на этот раз. Хитрый Папа приготовил все заранее – чтобы игра удалась на славу, надо приложить некоторые усилия, – но никому ничего об этом не сказал.

На Рождество выдался светлый и ясный день. – Я так рада, что Христу в Его день рождения так ярко светит солнышко! – сказала Крошка, которую нам придется называть Вилли, поскольку с недавних пор она откликается только на это имя.

– Да, – добавил Толстик. – Надеюсь, Он получит много-много поздравлений.

– Как, наверное, Бог гордится Им, – заметил Парнишка.

Папа позволил всем детям искать собственное отношение к Богу, и в их невинных умах эти отношения сложились очень светлыми, добрыми и весьма «очеловеченными». Возможно, они сделались бы еще более необычными, если бы не тонкое и мудрое вмешательство леди Солнышка. В их вере присутствовало что-то совершенно умилительное и трогательное. «Дорогой Боженька» – именно с этих слов начинались их молитвы. Христос представлялся им прекрасным и восхитительным старшим братом, могущим сделать все на свете, и сделать это лучше всех остальных. Безжалостная логика, порожденная их наивными умами, множество раз ставила Маму в тупик, поскольку она не так быстро реагировала на постоянно менявшуюся обстановку, как Папа, который мог в крайнем случае разрешить спор при помощи диванной подушки.

– Мамочка, а как ты думаешь, в детском раю есть крикет?

– Я уверена, милые мои, что там есть все, чтобы девочки и мальчики были счастливы.

На трех серьезных детских личиках читается напряженное обдумывание полученного ответа.

– Ну, если так, – нарушает молчание Парнишка, – то крикет там, конечно же, есть.

Мама не вдается в дальнейшее обсуждение, так что вопрос считается решенным. Однако из него следуют неизбежные выводы.

– Ну, хорошо, если там есть крикет, то Христос, значит, играет? Мама лихорадочно соображает и, как ей кажется, находит спасительный ответ.

– Ну, милый мой, если детям от этого хорошо, то Христос сделает все, что угодно.

Джон Фицджеральд. Зачарованный лес.

– Так значит, Он пойдет играть, если Его позовут? – спрашивает Парнишка.

– Он будет играть, если кому-то игрока не хватает, – вставляет Толстик.

– По-моему, вам пора пойти поиграть на лужайке! – чуть не взрывается вконец утомленная этими словесами леди Солнышко.

– По-моему, Он бы нам классную компанию составил, – со всей серьезностью задумчиво произносит Парнишка.

– Он, наверное, здорово в кегли играет, – добавляет Толстик.

Папа, до этого с ухмылкой наблюдавший за Мамой и детьми из-за полуопущенной газеты, решил, что пришло время вмешаться.

– Ну что ж, играть – не пахать, верно? – веско спросил он, а затем добавил: – Так вот, как насчет сыграть в Билли Бонса?

В ответ послышались восторженные крики и бурные аплодисменты. На брошенный клич собрались все соседские мальчишки: восьмилетний кузен Джон, ровесник Крошки-Вилли, и его младший брат Фрэнк. Джон помолвлен с Вилли, так что он постоянно предупреждает Фрэнка, чтобы тот прекратил целовать ее.

– А я все равно буду, – упрямится Фрэнк. – Тогда скорей бы ты простудился, чтобы тебе запретили целоваться, – заявляет Джон.

Джон и Вилли все утро провели на улице, подыскивая себе дом. Но их роман – совсем другая история, так что мы вернемся к тому месту, когда кроме них пришли еще с десяток ребятишек.

Папа сидел на краю стола и взирал на серьезные детские лица. Очень важно сосредоточиться, если предстоит большая и долгая игра. Настало время военного совета.