Юрий Коваль - Суер-Выер и много чего ещё

Сундучок свой с деньгами он совершенно забросил, и остров, на котором ничего не было, запросто мог оказаться островом рублей, да матрос Вампиров в последний момент подхватил сундучок с собою в шлюпку, и остров остался в своём первозданном виде, если, конечно, не считать свёртка, везомого на «Лавра».

Торжественно взошёл на борт наш тёртый старпом и протянул находку капитану.

Суер принял её с поклоном, быстро развернул белые материи, и мы увидели младенца. Завернутый в одеяло, он спал, доверчиво прижимаясь к жёсткому кителю нашего сэркапитана.

– О! – восклицали мы. – О!

– У! – сказал Чугайло, тыча в младенца своим дубовым пальцем.

– А? – спрашивал лоцман Кацман.

– Э, – тянул мичман Хренов.

– Ы! – выпятился Вампиров.

– И, – хихикнул Петров-Лодкин.

– Е, – предложил стюард Мак-Кингсли, вынося поднос фужеров сахры.

– Ё, – добавил я, почесав в затылке. – Ё моё.

– Ю! – воскликнул капитан, догадываясь, кого мы заимели на борту.

Он поднял высоко находку, показывая команде, и тут уж младенцу ничего не оставалось, как немедленно проснуться, открыть глазки,

зевнуть,

почесаться,

потянуться,

сморщить носик,

нахмурить лобик

и отверзть уста:

– Я!

Скрип и шелест,

шлёп и гомон,

тыканье пальцами,

засаленные конфетки «Каракум», объедки пирогов с морковью, крики «тю-тю-тю» – всё это тянулось, вертелось и приплясывало вокруг капитана с ребёнком на руках.

Всякий мало-мальски приличный член экипажа строил харю, надеясь такою харею младенца развлечь.

Боцман же Чугайло скакал козлом, приставив ко лбу обгрызенные свои указательные пальцы:

– Идёт коза бодучая!!!

Без тени улыбки строгими серыми глазами рассматривал младенец нашу немытую публику.

В этой всеобщей галиматье первым пришёл в себя наш тёртый старпом.

– Поднять концы! – приказал он. – Отнять со дна грузилы и якоря. Подымите также чугунную рельсу, которую мы скидывали для усиления груза, а ту тыщепудовую гирю, которая усиливала рельсу, хрен с ней, можете не подымать!

Матросы быстро выполнили указ, лёгкий бриз подхватил паруса нашего фрегата, и мы самым благополучным образом понеслись, как обычно, на зюйд-зюйд-вест.

Старпом беспокойно оглядывался на остров, на котором ничего не было, и вид у него был тревожный, будто он чего-то украл.

И действительно, если вдуматься в смысл дела, в поступке старпома было что-то преступноватое: обнаружил младенца, схватил, уволок. А если оставил сундук с деньгами, так уж надо было его оставлять, а не передоверять Вампирову.

Спасибо, что лёгкий бриз быстро оттащил «Лавра» в сторону, да ведь и без тыщепудовой гири тащилось легче! Стал бы старпом раскидываться направо и налево тыщепудовыми гирями?! О, вряд ли! Старп чувствовал себя виновным.

В скором времени остров, на котором ничего не было, растаял за линией горизонта.

Младенец оглядел фрегат самым внимательным образом, осмысленно измерил глазом расстояние между мачтами, выпростал из-под одеяла ручонку, обвёл всё вокруг пальчиком и сказал своё первое слово:

– Лавр!

Подумавши, добавил:

– Георгиевич!

– Ну, едрить твои котелки! – закричали матросы. – Ну его к едрене фене! Какой смышлёный несмышлёныш!

Сэр Суер-Выер всё ещё не мог прийти в себя, и мне пришлось взять на себя инициативу. Я поприветствовал малютку изысканным поклоном и сказал:

– Господин Ю! Каким образом вы угадали название фрегата?

Младенец трезво оглядел меня и отчётливо вымолвил:

– Дураку ясно, что это не крейсер «Аврора». Расстояние между мачтами указывает, что это и не фрегат «Паллада». Остаётся одно – «Лавр Георгиевич».

– Блестящее браво! – сказал я. – Позвольте ещё один, но, извините, не совсем скромный вопрос. Так вот, задолго до вашего появления на борту мы поспорили, какого рода буква «Ю». Хотелось бы узнать ваше мнение.

– Можете меня развернуть, – сказал молодой господин.

Мне стало неловко, и сэр Суер-Выер неодобрительно повёл плечом.

– Ну, тогда я сам развернусь, – сказал младенец. – Гипотезу надо доказывать. Тут дело научное.

Он развернулся, и все увидели, что в своё время я был неукоснительно прав.

– Очень хорошо, – сказал мудрый Суер, – я проиграл в споре. Однако любопытно, верно ли мой друг определил род и других гласных.

– С точностью до гранулы миллиграмма, – подтвердил милейший господин Ю. – Но мне и самому любопытно, – продолжал он, – сумеет ли наш друг определить и род всех согласных?