Олег Михайлов - Кутузов. Книга 1. Дважды воскресший

Усилиями Суворова и его чудо-богатырей Италия была уже очищена от французских войск. Теперь Англия считала, что настал ее черед использовать русское оружие. По договоренности с Лондоном Павел выставлял 45-тысячный корпус, который высаживался в Голландии. Под предлогом реставрации монархического правления в Нидерландах, объявленных Батавской республикой, британское правительство мечтало сокрушить своего давнего конкурента или хотя бы уничтожить сильный голландский флот.

«Может, в самом деле купить «Арапский кабалистик» и за двугривенный узнать свою судьбу?» – невесело шутил Михаил Илларионович, читая горячие реляции из разных концов Европы.

27 сентября внезапно последовал приказ Павла о назначении Кутузова командиром экспедиционного корпуса в Голландии вместо генерала Германа.

Осенние дороги, разбитые колеи, мелкий сыпучий дождик, невозможные радикулитные боли. Эвон, отмахал поболе тысячи верст. Из Финляндии в Петербург, а там через всю Прибалтику на Кенигсберг и далее до Гамбурга. Шутка сказать, сколько лошади намесили грязи.

В тряской дороге думалось трудно.

А было над чем задуматься. Русский экспедиционный корпус был загнан в далекую Голландию и выполнял роль английских ландскнехтов. Австрийцы из Швейцарии передвигались на Нижний Рейн, а на их место должна была вступать армия Суворова. Огромные массы войск в долгих переходах выключались на время из участия в боевых действиях, что уже порождало множество опасных и непредвиденных неожиданностей.

Вести из Голландии приходили самые неутешительные. Вместо сорока пяти тысяч русских солдат туда отправилось только восемнадцать, да еще вошедшие в антифранцузскую коалицию шведы обещались выставить восемь тысяч. Командир корпуса фон Герман оказался никудышным воякой. Когда Павел возвел его в чин генерала от инфантерии, он уже дал разбить себя под Бергеном и сам очутился в плену.

Первоприсутствующий в Иностранной коллегии граф Растопчин извещал Суворова: «Генерал Кутузов заступит место Германа, взятого в плен… Уповательно, что Кутузов лучше сделает: он русский…»

Между тем коалиция дышала на ладан. Русский император все больше возмущался алчностью Вены. Пруссия так и осталась от всего в стороне, англичане откупаются своим крепким фунтом, а от шведов большой помощи не жди. Ныне это не великая держава Карла XII, а заштатное европейское государство, навроде крупного немецкого княжества.

Теперь речь шла не о том, чтобы вытеснить французов из Голландии, а чтобы подобру-поздорову унести ноги. Эвакуироваться в Англию! И кому? Доблестным фанагорийцам, павловским гренадерам, белозерским мушкетерам, тавричанам и тобольчанам. Каждый полк – целая славная история!..

В Гамбурге пришлось в буквальном смысле слова ждать у моря погоды. Вечерело. Кутузов сидел у окошка в Старом городе – Альтштадте и грустно глядел на узенькую средневековую улочку, по которой шествовали чопорные архивариусы с косицами и в синих камзолах, пузатые негоцианты – основа благополучия славного вольного Гамбурга, иноземные гости. А там, приподняв кружевные юбки, прыгают через лужи дамы и девушки. Верно, собрались на бал. У каждой пышная прическа для сохранности укрыта приколотым платочком, и от этого их головки кажутся огромными. Да, здесь идет нерушимый круговорот мирной жизни, и никому нет дела до того, что старый русский генерал ломает башку над неразрешимыми вопросами.

Ведь вот: спешил, спешил да и приехал к разбитому корыту. Остатки русских войск уже перевезены на остров Жерзей – самое дорогое и голодное место. Слышно было, что англичане содержат их хуже, чем во Франции русских пленных. Придется, видно, вовсю дипломатничать в Лондоне. А пока нет возможности даже добиться судна. Да и все равно не выехать из гавани – третий день с моря дует сильный ветер…

В бездельной нуде Михаил Илларионович отправлялся мыслями к детям. Старшие дочки – Парашенька и Аннушка удостоились милости стать фрейлинами. А недавно государь изволил крестить внука Пашеньку. Сам Кутузов 4 октября был пожалован кавалером большого креста ордена Иоанна Иерусалимского и получил имения с тысячью душ. Что и говорить, приятно чувствовать высочайшее благоволение. Но да ведь и опасно! Крутая прилипчивость Павла может обернуться в любой час бедой…

Михаил Илларионович выбрал поострее очиненное перо, и на бумагу легли строки Екатерине Ильиничне: «Я, слава Богу, здоров, но очень скучно, всякую ночь Вас во сне вижу…»