Олег Михайлов - Кутузов. Книга 1. Дважды воскресший

– Петр Великий говаривал: «Месяц не пей, год не пей, а перед горячей похлебкой штаны заложи, но выпей!» – обратился шутливо генерал к егерям, усаживаясь поближе к котлу.

Стягайло разлил по мискам янтарную от жира, дымящуюся, густую уху, и по кругу пустили манерку с водкой. Первым приложился сам командир корпуса, за ним – запорожец. Михаил Илларионович зачерпнул ложку дразнящего запахами рыбного взвара, отведал и зажмурился:

– Хороша… Ты, Осип, не пойдешь, часом, к нам кашеварить?

– Ни, ваша мылость! – твердо отвечал Стягайло. – Я вольный козак. Як Сичь розигналы, задумав я статы рыбаком. А тэпэр, выдно, и рибалци моий прыходыть кинець. Он скильки вогню та грому напустылы – я думав, лыман закыпить и вся рыба в ньому зварыться. Трэба мэни пэрэбыратысь куды подальшэ…

– Куда же ты думаешь податься? – поинтересовался Кутузов, со вкусом обсасывая маленького судачка.

– Куды? – переспросил Стягайло. – Так хоч за Дунай, в Добруджу. Там нашего брата выдымо-нэвыдымо…

– На туретчину? – покачал головой Михаил Илларионович. – Ты же православный казак.

– А я чув, нибы там наш брат в достатку жывэ, – неуверенно сказал запорожец.

– За уху спасибо. Угодил… – тяжело поднялся Кутузов. – И вот тебе за твое искусство два червонца. А о туретчине подумай, да хорошенько. Мало они вашему брату голов поснимали…

– А що думать? – беспечно махнул загорелой ручищей Стягайло. – Ни хаты, ни жинкы, ни диток нэма… «Проминяв я жинку на тютюн та люльку», – вставил он строку из народной малороссийской песни.

– Так иди в верные казаки к полковнику Чепеге. Я ему недавно знамя вручил, а его команда принесла государыне присягу. У него и булава от самого светлейшего князя Потемкина.

– Ни! Нэ трэба мэни вашого полковника з пырначом. Крэпко обидылы мэнэ, як зныщылы Сичь…

К концу первой русско-турецкой войны существование Запорожской Сечи уже мешало Российской империи. Казачье сообщество отличалось почти независимым народоправством, принимало к себе всех, кто искал свободы от утеснения, проявляло порой непокорность и вело, как это было в гайдамацком движении, собственную политику. При заселении Новороссийского края сербами, построившими города Елисаветград и Багмут, начались стычки запорожцев с иммигрантами. Это окончательно решило судьбу вольнолюбивого сообщества. В 1775 году, по приказанию Екатерины II, генерал-поручик Текелли, возвращавшийся с войсками в Россию после победы над турками, занял Сечь. Последние казачьи начальники – кошевой Петр Калнишевский, судья Павел Головатый, писарь Иван Глоба были заточены в монастыри и крепости.

Петр Абрамович Попович-Текелли, боевой соратник Суворова и начальник Кутузова в первой русско-турецкой войне, остался в памяти украинского народа не только этим эпизодом. Женившись уже в преклонных годах на юной красавице украинке, он страшно ревновал ее и никуда не отпускал от себя. Это о нем народ сложил потом песню:

Всю свою жизнь Текелли утверждал, что он незаконный сын Петра Великого, и умер в 1793 году с его портретом в руках…

Теперь Текелли, в чине генерал-аншефа, командовал войсками на Кавказском побережье Черного моря и уже одержал несколько побед над горцами. Престарелый военачальник как бы подавал пример топтавшемуся несколько месяцев подле Очакова Потемкину.

Несмотря на то что Очаков неоднократно разорялся запорожцами, русскими и поляками, значение его росло. В XVIII веке он по праву считался первым портовым городом в турецких владениях на берегах Черного моря. Сам Очаков представлял собой неправильный продолговатый четырехугольник, узкая восточная часть которого примыкала к Днепровскому лиману, а три стороны, обращенные к полю, помимо мощной городской стены были прикрыты нагорным ретраншементом – земляным валом с каменными одеждами. В самой южной оконечности косы, против Кинбурна, находился сильно укрепленный замок Гассан-паши.

Только в июле 80-тысячная Екатеринославская армия перешла Буг и расположилась станом в Анджиголе, у Днепровского лимана, вблизи Очакова. Русские войска постепенно обложили крепость большим полукружием, примыкая правым флангом к Черному морю, а левым – к лиману. В передней линии рассыпались бугские казачьи пикеты, между которыми начали строить пять редутов. За ними стояли главные силы. Правым крылом командовал генерал-аншеф Иван Иванович Меллер, центром – князь Репнин, а левым – призванный из Кинбурна Суворов. Егеря Кутузова расположились впереди войск. Здесь, у правого фланга передней линии, устанавливались батарея и редут; другая батарея должна была защищать левый фланг. Гребная флотилия Нассау-Зигена блокировала гавань, ограничивая действия турецких кораблей.