Пелам Вудхаус - Сердце обалдуя

Секретарь застонал.

– Я пропущу танец!

– Что ж, какой-то барышне повезет, – невозмутимо заметил старейшина, крепче держа соседа за руку.

– Джейн Паккард и Уильям Бейтс (сказал старейшина) не были обручены. Они знали друг друга с детства, и как-то подразумевалось, что если Уильям сделает предложение, Джейн его примет. Уильям вообще не любил спешить. Он действовал весомо и медленно, как грузовик, на который был похож и внешне, и внутренне. Кроме того, он был похож и на быка и отличался тугодумием. Помню, он минут пятнадцать решал, что заказать, бифштекс или отбивную. Такой, знаете, мирный, основательный человек. Флегматик. Вот-вот, флегматик.

Мысль о женитьбе на Джейн пришла ему в голову года за три до излагаемых событий. Поразмышляв шесть месяцев, он послал ей розы. Еще через год, в октябре, он подарил ей коробку шоколадных конфет. При таком ходе дел можно было предположить, что лет через пять они поженятся.

Джейн тоже любила его. У них было много общего – спокойные такие, медлительные. Каждый день они играли в гольф, и гандикап у них уменьшался параллельно. Как вам известно, многие браки рушатся от того, что муж намного превосходит жену и, в ответ на какие-нибудь упреки, может напомнить ей особенно плохой удар. Джейн и Уильям были равны. Их ждала жизнь, построенная на понимании и сочувствии. Год за годом, думали мы, они будут поддерживать и ободрять друг друга. Конечно, если Уильям все-таки решится.

На четвертом году я заметил кое-какие изменения. Как-то я заглянул к Паккардам и застал только Джейн. Она дала мне чаю, разговаривала, но что-то отвлекало ее. Зная ее с детства, я спросил, что случилось.

– Не то чтобы случилось… – вздохнула она.

– Рассказывай, – твердо сказал я.

Она опять вздохнула.

– Вы не читали «Пламенную любовь» Луэллы Перитон Фиппс?

Я не читал, в чем и признался.

– Вчера я взяла в библиотеке, – продолжала Джейн, – и дочитала к трем часам утра. Там и пустыня, и верблюды, и арабский шейх с суровым, но нежным взором, и такая Анджела, и оазисы, и финики, и миражи. Этот шейх хватает Анджелу, и сжимает в объятиях, и вскакивает на коня, а вокруг песок, тьма и мерцающие звезды. Ах, не знаю…

Она мечтательно посмотрела на люстру.

– Может быть, мама возьмет меня зимой в Алжир, – отрешенно проговорила она. – Это полезно при ревматизме.

Я ушел, страдая. Ну что за люди, эти писатели! Набьют девушке голову… Надо бы зайти к Уильяму и дать ему хороший совет. Вы скажете, мне-то что, но они так подходили друг другу. А тут Джейн чудит, еще взглянет на Уильяма и подумает: «Что я в нем нашла?» Словом, я поспешил к нему.

– Уильям, – сказал я, – по праву человека, качавшего тебя на коленях, задам тебе нескромный вопрос. Ты любишь Джейн Паккард?

– Кто, я? – спросил он, помолчав.

– Ты.

– Кого, Джейн?

– Да.

– Люблю ли я, значит, Джейн? – подвел он итог и добавил минут через пять: – Конечно.

– Очень рад!

– Жутко люблю.

– Лучше быть не может!

– Как говорится, безумно.

Я похлопал его по могучей груди.

– Тогда скажи ей об этом.

– Это мысль, – отвечал он, глядя на меня с восторгом. – Понятно-понятно. Вы думаете, все тогда устроится?

– Вот именно.

– Ну что же, завтра я уезжаю на матч, но в пятницу приеду. Может, выйти с ней на площадку и там, между делом…

– Очень хорошо.

– Скажем, у шестой лунки.

– Замечательно.

– Или у седьмой.

– У шестой. Там после подставки земля идет полого, и ты будешь немного прикрыт.

– Что-то в этом есть…

– Вообще-то лучше всего завлеки ее к бункеру слева от шестой.

– Зачем?

– Песок, знаешь… ей понравится. А главное, – строго сказал я, – не тяни, не размазывай. Подпусти романтики. Я бы тебе посоветовал схватить ее, сжать в объятиях…

– Кого, ее?

– Они это очень любят.

– Ну, знаете, все-таки!..

– Честное слово!

– Схватить?

– Именно.

– Сжать?

– Вот-вот.

Он снова задумался.

– Вам виднее, – сказал он. – Наверное, у вас получалось. А все-таки… Ну, ладно, будь что будет.

– Вот это разговор! – признал я. – Иди, Бог тебе в помощь.

Любые человеческие замыслы может нарушить непредвиденный фактор, некое X, сбивающее весь план. Я его не предвидел; но, достигнув в пятницу первой подставки и собираясь еще раз подбодрить Уильяма Бейтса, я понял, что слишком благодушен. Уильям еще не вернулся, Джейн была здесь, а с нею был высокий тонкий темноволосый персонаж в непереносимо романтическом стиле. Он говорил с ней напевно и тихо, она его восторженно слушала, вылупив прекрасные глаза, приоткрыв губы. Мне пришлось окликнуть ее несколько раз.