Пелам Вудхаус - Парни в гетрах

– Не обращайте на него внимания, – начал успокаивать Арчибальда беспиджачный и обернулся к нему. Тотчас из его голоса исчезла вкрадчивая нота улещивания клиента. Он осекся, выпучил глаза, издал хриплый звук и снова выпучил глаза. – Провалиться мне, – прошептал он почти благоговейно. – Опять ты!

Он поднял ладонь, слегка смочил ее, поднял другую и тоже слегка смочил.

– Да послушайте же! – умоляюще начал Арчибальд.

– Я слушаю, – сказал всклокоченный. Он теперь вернулся к своей исходной позе, положив голову на скрещенные руки. – Я слушаю… Так его, – добавил он, когда раздался ужасающий треск. – Пускай съест свой жир!

Стрелки часов, указывающие точное время по Гринвичу, как раз нацелились на пять минут четвертого следующего утра, когда под окном спальни Аврелии Кэммерли в доме 36А на Парк-стрит прозвучало сначала тихо, но затем набирая и набирая силу, первое «кудах-тах-тах». Измученный, с натертыми ступнями, раскаивающийся Арчибальд Муллинер, сполна растеряв любовь к Массам и вновь исполненный любви к девушке, которую обожал, теперь с пылом исполнял ее желание и имитировал ради нее курицу, снесшую яйцо. Она велела ему явиться к ее дому и вложить в кудахтанье всю душу – и вот он явился и вкладывал.

Первые минуты физическая усталость заметно снижала блеск исполнения. Но по мере того как он, истинный артист, все больше входил в роль, его голос обретал новую звучность и выразительность вкупе со всем прочим, что превращает имитацию куриного кудахтанья в непреходящую красоту. Вскоре во всех домах по обе стороны улицы начали открываться окна. Из них высовывались головы, брюзгливые голоса призывали полицию. Как утверждал философ Эмерсон, все человечество любит влюбленного – но не когда он кудахтает под их окнами в три часа ночи.

Возник неизбежный блюститель закона в лице полицейского П-44.

– Что, – осведомился он, – все это значит?

– Кудах! – вскричал Арчибальд.

– Не понял?

– Кудах, – нежной флейтой выводил Арчибальд, – тах-тах.

Теперь настал момент, когда искусство требовало, чтобы он начал бегать по кругу, хлопая полами своего пиджака. Однако этому препятствовала ладонь полицейского на его плече, а потому он ловко ударил такового под дых и высвободился. Именно в этот миг окно Аврелии распахнулось. Прелестная девушка имела обыкновение спать крепко, и вначале, даже когда нежное «куд-куд-куда» достигло ее слуха, она сочла, что это лишь сон.

Но теперь она проснулась, и сердце ее преисполнилось экстаза любви и прощения.

– Арчибальд! – вскричала она. – Это правда ты, старый урод?

– Самолично, – ответил Арчибальд, прервав имитацию.

– Заходи, выпей чего-нибудь.

– Спасибо. С радостью. Впрочем, извини, – добавил он, так как на его плечо вновь опустилась длань блюстителя закона и порядка. – Боюсь, я не смогу.

– Но почему?

– Меня только что сгреб чертов полицейский.

– Сгреб и не отпущу, – сообщил полицейский П-44 не слишком ласковым тоном. Диафрагма у него все еще неприятно ныла.

– Он говорит, что не отпустит, – добавил Арчибальд. – И вообще похоже, что я сейчас отбуду в кутузку на… вы не скажете, на сколько именно?

– Дней на четырнадцать без права замены штрафом, – ответил блюститель, свободной рукой потирая область над поясом. – За сопротивление при аресте и нападение на полицию при исполнении. Вот так.

– Четырнадцать дней, или две недели, вот примерно так, – закричал уже уводимый Арчибальд. – Считай, на полмесяца!

– Я буду ждать тебя! – крикнула Аврелия.

– Ты будешь что? – спросил Арчибальд уже еле слышным голосом, потому что полицейский прибавил шагу.

– Ждать тебя! – возопила Аврелия.

– Значит, ты меня еще любишь?

– Да.

– Что?

– Да!!

– Извини, не расслышал.

– ДА!!! – взревела Аврелия.

И когда она умолкла, давая отдых натруженному горлу, из-за угла до ее ушей донеслось еле слышное, замирающее «куд-кудах». И она поняла, что он ее услышал.

Парк-стрит закрыла свои окна и снова погрузилась в сон.

© Перевод. И.Г. Гурова, наследники, 2011.

Наша маленькая компания серьезных мыслителей в зале «Отдыха удильщика» обсуждала иск о нарушении брачного обязательства, про который в те дни трубили газеты, и Виски С Лимоном поднял вопрос, как у этих ребят хватает духа на такое.

– То есть выложить девушке, что свадьба отменяется, вот я о чем, – объяснил Виски С Лимоном. – Тут ведь требуется львиная храбрость. В свое время я был смельчаком из смельчаков, но скажи вы мне тогда подойти к моей милой женушке – она тогда была мисс Бутл из ист-болхемских Бутлей – и отшвырнуть ее, как замасленную перчатку, я бы ни за что не решился. А выходит, это чуть не каждый день случается. Странно.