Сергей Максимов: Тайга (сборник)

– Как? Вы без работы?

– Да.

– Почему?

– Никуда не принимают.

– По какой статье вы сидели?

– По пятьдесят восьмой.

– Срок?

– Пять лет и – два лишения права голоса.

Огородников поднял пресс-папье и покрутил его в руках.

– Гм… значит, вы – лишенец. Это, конечно, сложнее. Ваша профессия?

– Репортер, художник, геолог-лаборант… У меня их много…

– Да, но все это, вы понимаете… все-таки пятно лежит на вас… и нам трудно доверить вам…

– Так что же делать?

– Ну, например, я могу направить вас в качестве чернорабочего-землекопа на торфоразработки. Там работают и заключенные, и вольнонаемные. Почти все лишенцы там работают.

«Опять – на каторгу!» – мелькнуло у меня. Я уже кое-что слышал об этих торфоразработках – для вольнонаемных рабочих-лишенцев почти те же условия труда, что и для заключенных.

– Зачем же мне добровольно идти в лагерь, посудите сами! – запротестовал я, – я уже отбыл свои пять лет… И потом – я мог бы больше принести пользы, если бы…

Огородников раздраженно перебил меня:

– Где вы больше принесете пользы – позвольте уж это нам, партийцам, знать. Повторяю: хотите на торфоразработки?

– Подумаю… – уклончиво ответил я, подымаясь. – А больше вы мне ничего не предложите?

– Нет.

– Ничего?

– Нет.

О, как я его ненавидел в эту минуту! Я встал и, еле сдерживаясь, чтобы не ударить его, кратко бросил:

– Спасибо. До свидания.

– Всего хорошего…

Я вышел. Палило солнце. Громыхали телеги, грузовики. Пыль стояла столбом. Было нестерпимо душно.

Я ушел далеко за город и повалился в тень, в траву на берегу сверкающей под солнцем реки. Здесь было тихо, прохладно, щебетали птицы, дурманяще пахли русские цветы. И здесь, в тиши, под голубым небом моей милой, несчастной родины у меня родились иные мысли, мысли, приведшие меня через несколько лет в эмиграцию, мысли, придавшие мне сил…

Борьба!

Только ради этого стоит жить!..

Перед Вами – сохранившаяся часть рукописи С. Максимова из семейного архива родного брата писателя – Николая Сергеевича Пашина (Пасхина). Это фрагмент неизданной книги писателя «Одиссея арестанта», включающий страницы с названием рукописи и началом первой главы «Мост через Лунь-Вож». Из начала этой главы Максимов сделал рассказ «Пианист», убрав часть текста на первой странице. В рассказе «Пианист» речь идет о московском пианисте Всеволоде Федоровиче (в рассказе фамилия не указана, а в рукописи указано, что фамилия пианиста Томпсон – это реальный человек, и таких примеров в рассказах Максимова множество).

С. Максимов. Бунт Дениса Бушуева. Издательство им. Чехова. Нью-Йорк, 1956, с. 3.

Wolfgang Kasack. Dictionary of Russian Literature since 1917. Columbia Univercity Press, New York, 1988, p. 233.

С. Максимов еще имел псевдоним Сергей Широков – от девичьей фамилии матери – Широкова. Подробнее см.: А. А. Любимов. К 40-летию со дня смерти Сергея Максимова. 1916–1967. Возвращение. Новый журнал, № 246, сс. 217–225. Нью-Йорк, 2007.

С. Максимов. Цена одной прогулки Сталина. «Народная правда», № 3, с. 18. Париж, апрель 1949.

А. А. Любимов. Между жизнью и смертью. «Новый журнал», 2009, № 255, с. 183.

В. Завалишин – С. Максимов. Тайга. Нью-Йорк, 1952. «Новый журнал», № 30, с. 297–291. (Завалишин Вячеслав Клавдиевич (1915–1995), литератор, журналист, переводчик.)

Письмо С. Максимову от В. Безекович. А. А. Любимов. Между жизнью и смертью. «Новый журнал», № 255, с. 191.

Письмо 25 января 1967 г. (Николай Сергеевич Пашин (Пасхин) – 1908–1976. Писатель, публицист, переводчик. Родной брат С. Максимова.)

Письмо В. Самарину 23 марта 1967 г.

Н. Мишаткин. Сережа. «Новое русское слово», № 20077, 1968. (Мишаткин Михаил Федорович (1911–1973). Писатель, художник. Был знаком с С. Максимовым еще с лагеря ди-пи Менхегоф в Германии.)

Кубик – на лагерном языке – кубический метр грунта. (Здесь и далее – примечания автора.)

В этом очерке, как и всюду в моей книге, подлинные фамилии заключенных заменены псевдонимами. Настоящие фамилии я оставляю только мертвым.