Велемир Хлебников - Перевертень

Гроб грёб яснолюбиво,
Не покладая рук,
Граблями дев бесолюбивых.

Небес хребты
Одел мехами сверк.
Двуясный ясень мерк.
Были не пройдены пути.
Но видны, видны путы,
И некуда идти,
И челны наши утлы.

Три чала
Причалят
К лодкам, боль
Кричала
Кричалой
Глоткой голь.

Молот
Раз пять
Опустился.
«Распять!» —
Клик вонзился.
«Молод!..»

Из мешка
На пол рассыпались вещи.
И я думаю,
Что мир —
Только усмешка,
Что теплится
На устах повешенного.

Ты была на шумком сборище,
Где смеялись не смеясь.
Уносил я из позорища
Нитей тонких мысли вязь.
Крутился смутный тел вихорь,
И снежным тетеревам мечты
Нещадный горла вил хорь.
И вознесла тогда меч ты.
Вмиг переоценив темь цен,
И, с полом скован столбняком,
Плясвоперого дятла долбни кол
Осиновый тонул в безнадежном мертвеце.

Но кто он, око темноты?
Кто просветил молчание песней?
Зём в восхищенье ник, но ты
Втори́ла песнью диких весен,
Ты воспевала сон ночей,
И поцелуй не мнимо чей,
И упоение борьбой,
И возглас милый, старый: бой!
Тогда воскресли небеса,
Тогда рассмеялся голос, – бог
И совесть снова нам веса́,
Расцвел, кто древле был убог.

Всё озаря
Всходит заря.
О, этот меч воинствующего утра!..
И восхищенные орлы.
И смерти чуд раб
Срывал недель своих венец.
И прожитому кинул «нет!»,
И зева волка рощи воев
Угрюмо заблестели вои.

Что было – в водах тонет.
И вечерогривы кони,
И утровласа дева,
И нами всхожи севы.

И вечер – часу дань,
И мчатся вдаль суда.
И жизнь иль смерть – любое,
И алчут кони боя.

И в межи роя узких стрел —
Пустили их стрелки —
Бросают стаи конских тел
Нагие ездоки.

И месть для них – узда,
Желание – подпруга.
Быстра ли, медленна езда,
Бежит в траве подруга.

В их взорах голубое
Смеется вечно вёдро.
Товарищи разбоя,
Хребет сдавили бедра.

В ненастье любят гуню,
Земля сырая – обувь.
Бежит вблизи бегунья,
Смеются тихо оба.

Коня глаза косы,
Коня глаза игривы:
Иль злато жен косы
Тяжеле его гривы?

Качнулись ковыли,
Метнулися навстречу.
И ворог ковы лить
Грядет в предвестьях речи.

Сокольих крыл колки,
Заморские рога.
И гулки и голки,
Поют его рога.

Звенят, звенят тетивы,
Стрела глаз юный пьет.
И из руки ретивой
Летит-свистит копье.

И конь, чья ярь испытана,
Грозит врагу копытами.
Свирепооки кони,
И кто-то, кто-то стонет.

И верная подруга
Бросается в траву.
Разрезала подпругу,
Вонзила нож врагу.

Разрежет жилы коням,
Хохочет и смеется,
То жалом сзади гонит,
В траву, как сон, прольется.

Земля в ней жалом жалится,
Таится и зыбит.
Змея, змея ли сжалится,
Когда коня вздыбит?

Вдаль убегает насильник.
Темен от солнца могильник.
Его преследует насельник
И песен клич весельный…

О, этот час угасающей битвы,
Когда зыбятся в поле молитвы!..
И темны, смутны и круглы,
Над полем кружатся орлы.

Завыли волки жалобно:
Не будет им обеда.
Не чуют кони жала ног.
В сознании – победа.

Он держит путь, где хата друга.
Его движения легки.
За ним в траве бежит подруга —
В глазах сверкают челноки.

Бобэо́би пелись губы.
Вээо́ми пелись взоры.
Пиээо пелись брови.
Лиэээй – пелся облик.
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.
Так на холсте каких-то соответствий
Вне протяжения жило Лицо.