Элизабет Вернер - По следам

– И это было тебе гораздо обиднее, чем самой мне, – с легкой насмешкой вставила молодая девушка.

– Да, ты отнеслась ко всему с невероятным легкомыслием, а эта немилость всем бросалась в глаза. Если бы не было так трудно заменить тебя, ты наверно потеряла бы место в придворном театре. Ты снова немного вошла в милость лишь тогда, когда увидели, что ты продолжаешь держаться очень скромно и что принц не делает попыток сблизиться с тобою; но о прежнем расположении двора не может быть и речи.

– Да, я в этом убедилась, – с горечью сказала Валеска. – Прежде меня все ласкали и берегли, а теперь предоставлен полный простор всякой интриге против меня; мне даже передавали, что мое добровольное удаление было бы очень желательно. Впрочем это желание исполнится, может быть, скорее, чем ожидают.

– Неужели ты хочешь нарушить контракт? – спросила тетка. – Это было бы очень опрометчивым шагом. Условия блестящи, публика тебя обожает; а что касается интриг и неприятностей, то их ты везде найдешь, куда бы ты ни перешла. Дитя, дитя, эта жизнь съедает тебя; я знаю, как глубоко ты страдаешь, но тебе стоит сказать одно слово, чтобы освободиться от всего этого. Как счастлив был бы господин фон Бэлов, если бы мог похитить тебя у сцены!

Она удачно вернулась к прежней теме, но на этот раз Валеска только нетерпеливо пожала плечами и отвернувшись стала разглядывать окружающую местность.

Коляска крупной рысью спускалась с горы; внизу сверкала ясная поверхность горного озера; на гористом зеленом берегу живописно приютилось маленькое местечко; в ярких лучах солнца ослепительною белизной блестели стены маленькой церкви, лежавшей на небольшой возвышенности за деревней; как раз в эту минуту раздался ясный звон колокола и далеко разнесся по горам. Каким приветливым показался звук колокола молодой девушке, не отрывавшей взора от белых стен церкви! Ее прекрасные темные глаза вдруг засверкали, как будто до нее донеслось приветствие из уст дорогого человека.

Не получая ответа на свою речь, ее старая родственница со вздохом оставила любимую тему, не встречавшую никакого сочувствия, и обратила все свое внимание на лежавшую внизу долину.

– Итак, это – Зеефельд! – начала она. – Как ты напала на такое уединенное местечко? Маленькая гостиница внизу имеет более чем скромный вид; мы едва ли найдем в ней приличное помещение для ночлега.

– Этого и не нужно, так как мы остановимся в пасторате.

– У зеефельдского пастора? Господи, да откуда ты знаешь его?

– Я познакомилась с ним случайно и думаю теперь на несколько часов воспользоваться его радушным приглашением.

Старушка выпрямилась и окинула свою племянницу недоверчивым взглядом.

– Валеска, ты что-то скрываешь от меня! Я всюду сопровождала тебя и непременно знала бы об этом знакомстве. Что вообще означает эта таинственная поездка? Мы спокойно сидели на даче, рассчитывая провести там несколько недель, как вдруг ты совершенно неожиданно собралась ехать, причем обставила отъезд глубочайшей тайной. Никто не должен ничего об этом знать; при известии, что о нашем путешествии знает господин фон Бэлов, ты совершенно вышла из себя; наконец здесь, в маленькой горной деревушке, у тебя оказываются знакомства, о которых я никогда не слыхала. Ты что-то скрываешь… и от кого же? От меня, заменившей тебе мать и любящей тебя, как родную дочь! Чем я это заслужила?

По-видимому она приняла дело близко к сердцу, так как в ее глазах стояли слезы; но Валеска только улыбнулась и ласково взяла ее за руку.

– Все это я знаю, милая моя тетя, знаю, что у тебя добрейшее сердце, что у тебя лишь один недостаток – ты не умеешь молчать! Это еще раз подтвердилось, когда фон Бэлов накинулся на тебя с расспросами и просьбами. Вот почему ты должна позволить по крайней мере мне молчать. В конце концов ты ведь узнаешь, в чем дело. Мне хочется поразить тебя неожиданностью.

Теперь коляска уже спустилась в долину и быстро катилась по деревенской улице. Проезжая мимо гостиницы, дамы почти не заметили в саду двоих посторонних, которые, благоразумно припрятав бинокли, также, казалось, не обратили никакого внимания на проехавших; но, как только экипаж скрылся из вида, они обменялись изумленными взглядами, и Галлер вполголоса сказал:

– Да ведь это – мадемуазель Блюм!

– Валеска Блюм, – подтвердил Зебальд, – прославленная звезда нашего придворного театра! Как попала она в эту глухую деревушку? Это удивительно!

– Коляска остановилась у пастората, – объявил Галлер, подойдя к садовой ограде, – а вот и его преподобие выходит навстречу дамам.