Пелам Вудхаус - Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие

– Фокусы с веревкой! – пробормотал он наконец.

– Простите?

– Джон Хук показывает фокусы, а девицы млеют, словно перед ними Кларк Гейбл. Тьфу!

Старейшина начал понимать.

– Среди них – ваша невеста?

– Да. Все время повторяет: «О, мистер Хук!» – и трогает его рукав. По-моему, нежно.

Старец с сочувствием улыбнулся. В дни пылкой юности он через это прошел.

– Держитесь, – сказал он. – Я прекрасно знаю, каково вам, но поверьте, все уладится. Фокусы могут пленить на мгновение, но чары рассеются. Завтра, проснувшись, она станет собой и скажет «спасибо», что ее любит человек, который обычно укладывается в восемьдесят три удара.

Собеседник повеселел.

– Вы так думаете?

– Я уверен. Сколько перевидал этих королей вечеринки! Они блистают и гаснут. Хука я тоже видел. Смех у него – как треск горящего хвороста, гандикап – двадцать четыре. Новый Ногги Мортимер, не больше.

– А кто это?

– Именно такой вопрос хотел задать Энгус Мактевиш, когда увидел с нашей веранды, что он посылает воздушные поцелуи Эванджелине Брекет.

Энгус (сказал старейшина), как можно догадаться по его имени, всю жизнь относился к гольфу серьезно. В Эванджелине он нашел свое подобие. Она была не из тех, кто жеманничает и красуется, делая удар. Собственно говоря, Энгуса привлекло в ней то, что в эти мгновения она сжимает губы и вращает глазами. Что до нее, уважение к человеку, который, при всей своей щуплости, запускает мяч на двести ярдов, переросло в любовь. Ко времени, о котором я рассказываю, они обручились. Единственной тучкой до начала событий было то, что от любви он иногда немного хуже играл. Подумает о ней , поднимет голову к небу, словно моля стать ее достойным, и делает плохой удар. Он говорил мне, что прошляпил так несколько лунок.

Однако железное самообладание помогало с этим справиться, и, как я уже сказал, все шло хорошо до начала событий. Но вот весенним утром, возвращаясь в клуб после раунда, Энгус заметил на веранде молодого человека, посылающего Эванджелине воздушные поцелуи.

Никакому жениху это не понравится, особенно если у незнакомца большие темные глаза и волнистые волосы.

– Кто это? – спросил Энгус с некоторой сухостью.

– Что? – откликнулась Эванджелина, которая смотрела вниз, поскольку чистила свой мяч.

– На веранде какой-то тип. Кажется, он тебя знает.

Эванджелина подняла взор, присмотрелась и закричала:

– Да это Ногги! Э-ге-гей!

– Э-ге-ге-гей!

– Пип-пип!

– Туддл-ду!

Поскольку к началу беседы они были в четырех возгласах от веранды, теперь они стояли рядом с прекрасным незнакомцем.

– Ногги Мортимер! – воскликнула Эванджелина. – Что вы тут делаете?

Молодой человек сообщил (видимо, с братской простотой, которая совсем не понравилась Энгусу), что он собирается здесь пожить, а пока коттедж не готов, поселился на время в клубе. При этом он один раз назвал Эванджелину «кисонькой», два раза – «лапочкой», три – «милочкой».

– Замечательно! – сказала она. – Расшевелите всех наших.

– Это уж точно, моя прелесть. Положитесь на старого доброго Ногги. В вашем клубе будет много веселых вечеринок.

– Не забудьте меня пригласить. Кстати, вот мой жених, Энгус Мактевиш.

– Привет шотландцам! – закричал Ногги. – Верней, пр-р-ривет! Ур-р-ра!

Энгус с горечью ощутил, что перед ним – душа общества, остряк, шутник, победитель. Провожая Эванджелину, он был задумчив.

– Этот Мортимер… – начал он.

– А что с ним такое?

– Именно, что с ним? Кто он? Где ты с ним познакомилась? Какой у него гандикап?

– Познакомилась прошлой зимой, в Швейцарии. Он жил в том же отеле. Кажется, у него очень много денег. В гольф он не играет.

– То есть как? – недоверчиво спросил Энгус.

– Так. Но прекрасно ходит на лыжах.

– Тьфу!

– Что?

– Тьфу. Лыжи, вы подумайте! Что за чушь? Мало в жизни горя, чтобы еще привязывать к ногам какие-то доски? И помни, от лыж до тирольских воплей – один шаг. Хочешь, чтобы здесь кричали: «Ти-ра-ра-ра-ля» или что-нибудь в этом духе? Поверь, этот Мортимер поет и орет.

– Да, он много пел, – признала Эванджелина. – И кричал «Йодл-йодл» с лакеями.

– При чем тут лакеи?

– Они швейцарцы. Вот он и кричал им. Мы чуть не лопались от хохота. Он вечно над всеми подшучивает.

– Подшучивает?

– Ну, дает хлопушки в виде сигар. У нас там был один епископ, Ногги дал ему сигару, и он чуть не взлетел. Как мы смеялись!

Энгус резко глотнул воздух.

– Ясно, – сказал он. – Он не только поджигатель, но и богохульник. Тьфу!