Пелам Вудхаус - Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

Но каким-то чудом подобной беды – если это можно назвать бедой – не произошло. На какое-то время страдалице отказали голосовые связки: слова не выговаривались, она только квакала. Наконец, гигантским усилием воли овладев собой, она выдавила:

– Что… ты… сказал?

– Ты слышала, – угрюмо буркнул Сигсби X., ломая пальцы и желая сей же миг оказаться в штате Юта, где он бы занялся угоном скота.

– Я правильно поняла? – Миссис Уоддингтон облизнула губы. – Ты сказал, Молли помолвлена с этим Финчем?

– Да. Только, – быстро прибавил Сигсби, давая бой в первом окопе, – не вздумай взваливать вину на меня! Я тут ни при чем!

– В дом его привел ты!

– Д-да… – Это слабое звено в обороне Сигсби проглядел. – Это правда…

На миссис Уоддингтон снизошло призрачное спокойствие вроде того, что подергивает поверхность расплавленной лавы за миг до извержения.

– Вызови Ферриса! – приказала она.

Сигсби позвонил.

– Феррис, – распорядилась миссис Уоддингтон, – попроси мисс Молли прийти сюда.

– Слушаюсь, мадам.

В промежутке, протекшем между уходом дворецкого и приходом заблудшей дочери, беседа была не настолько блестящей, чтобы передавать ее. Сигсби промямлил «э…», на что миссис Уоддингтон прикрикнула: «Умолкни!» – вот и весь разговор. Когда вошла Молли, мачеха смотрела в пространство, грудь ее тихонько вздымалась и опадала, а Сигсби X. только что успешно расколотил фарфоровую статуэтку, которой, сняв ее с ближайшего столика, пытался жонглировать, пристроив на кончике ножа для резания бумаги.

– Феррис сказал, вы зовете меня, мама. – Молли радостно впорхнула в комнату, глядя на родителей сияющими глазами. Щеки у нее прелестно раскраснелись, она прямо-таки лучилась невинной, девичьей веселостью. И миссис Уоддингтон с превеликим трудом сдержалась, чтоб не запустить в нее бюстом Эдгара По.

– Да, я звала, – подтвердила мученица. – Пожалуйста, объясни мне, что это за чушь про тебя и… – Она поперхнулась. – …мистера Финча.

– И скажи наконец, – вставил Сигсби, – кто он все-таки: Финч или Пинч?

– Финч, конечно.

– Ах ты!.. Никудышная у меня память, – посетовал Сигсби. – Помню, учился в колледже с одним таким Фолансби, и представьте себе, ну никак не мог выкинуть из головы, что его фамилия Фергюссон! Я…

– Сигсби!

– А?

– Умолкни! – Миссис Уоддингтон снова обратила все внимание на Молли. – Твой отец говорит, ты рассказала ему какую-то чепуху, будто ты…

– Помолвлена с Джорджем? – подхватила Молли. – Ну да! Это истинная правда! Помолвлена. По совершенно необыкновенной случайности мы встретились сегодня днем в Центральном парке, у зоологического сада…

– Все собираюсь туда сходить, – вставил Сигсби, – да так никак и не выберусь.

– Сигсби!

– Да ладно, ладно. Я ведь только говорю…

– Оба мы ужасно удивились, – продолжила Молли. – Я воскликнула: «Надо же, и вы здесь!». А он отвечает…

– У меня нет ни малейшей охоты слушать, что ответил Финч.

– В общем, погуляли мы немножко, посмотрели на зверушек – и вдруг он попросил меня выйти за него замуж у клетки сибирского яка.

– Вот это уж нет! – с неожиданной твердостью воскликнул Сигсби, решивший хоть раз в жизни настоять на своем. – Замуж ты выйдешь, как и подобает приличной девушке! В церкви Святого Фомы!

– Да нет! У клетки он сделал мне предложение.

– A-а, другое дело! – облегченно вздохнул Сигсби.

Мечтательное выражение затуманило глаза Молли. Ее губки сложились в нежную улыбку, как будто она вновь переживала тот чудесный в жизни любой девушки миг, когда мужчина, которого она любит, позвал ее отправиться с ним в рай.

– Вы бы видели его уши! – хихикнула она. – Они стали такими малиновыми-премалиновыми!

– Не может быть! – тоже хихикнул Сигсби.

– Прямо алыми! А когда он попытался сказать еще что-то, то только булькал.

– Вот бедняга! Поистине недотепа…

Молли, сверкая глазами, набросилась на отца:

– Как ты смеешь обзывать моего Джорджа недотепой?

– А как ты смеешь называть этого недотепу своим Джорджем? – парировала миссис Уоддингтон.

– Потому что он и есть мой Джордж! Настоящий ягненочек! Я его люблю! И выйду за него замуж.

– Ничего подобного! – Миссис Уоддингтон трясло от ярости. – Ты что, воображаешь, я позволю тебе губить жизнь? Он жалкий охотник за приданым.

– Нет!

– Он нищий художник!

– Он страшно талантливый и сумеет продавать свои картины за большие деньги.

– Ха!

– А кроме того, – вызывающе добавила Молли, – когда я выйду замуж, то получу в приданое жемчужное ожерелье, отцовский подарок маме. Продам его, и этих денег нам хватит на долгие годы.