Мервин Пик - Титус один

Титус ласково привлек ее к себе, и Гепара обратилась в его объятиях в куколку, маленькую, изящную, благоуханную, бесконечно редкостную.

– Я приду, – прошептал он. – Обещаю.

Высокие сонные деревья, вздыхая, уходили по сторонам дороги вдаль; и когда Титус прижал к себе Гепару, судорога исказила ее безупречное лицо.

Когда они наконец расстались, и Гепара ушла боковой дубовой аллеей, а Титус пошел через лес окольным путем, трое бродяг, Треск-Курант, Швырок и Рактелок, вскочили на ноги и последовали за ним, держась от своей добычи не более, чем в сорока футах.

Не упускать его из виду оказалось для них задачей не самой простой, уж больно тяжелы были книги Рактелка.

Они крались средь теней, пока их не остановил некий звук. Поначалу трое бродяг, сколько ни озирались они по сторонам, никак не могли понять, откуда тот исходил. Временами он доносился с одной стороны, временами – с другой. Да и природа его оставалась для них непонятной, хотя все трое были искушены в обыкновениях леса и умели различать сотни шумов – от трения ветки о ветку до голоска землеройки.

Но вот все три головы одновременно повернулись в одну сторону, к Титусу: троица поняла, что это он бормочет что-то сам себе на ходу.

Приникнув к земле, они разглядели его в обрамлении листьев. Юноша вяло брел в полутьме, но вскоре трое увидели, как он припал головой к грубому древесному стволу. Так он стоял, бормоча что-то, но скоро возвысил голос до крика, разнесшегося по всему лесу…

– О предатель! Предатель! Зачем все это? Где мне найти себя? Где дорога домой? Кто эти люди? К чему все эти события? Кто такая Гепара, кто Мордлюк? Я не из них. Все, что мне нужно, это запах дома, дыхание замка в моих легких. Дайте мне хоть какое-то доказательство, что я существую! Дайте мне смерть Стирпайка, крапиву, коридоры. Дайте мне мою мать! Дайте могилу сестры. Дайте гнездо; верните назад мои тайны… ибо эта земля чужда мне. О, верните мне царство, спрятанное у меня в голове.

Юнона покинула дом у реки. Покинула город, в котором жил когда-то Мордлюк. Сейчас она ведет быстрый автомобиль, огибая долину. Рядом с нею сидит ее немногословный спутник. Вид у него самый разбойничий. Копна темно-рыжих волос то спадает ему на лоб, то сметается ветром.

– Странно, – говорит Юнона, – я так и не знаю твоего имени. Да почему-то и не хочу знать. Придется придумать его самой.

– Придумай, – отвечает спутник Юноны – голосом мягким и до того глубоким и красивым, что невозможно понять, как может он принадлежать человеку обличил столь пиратского.

– Какое же?

– О, тут я тебе помочь не смогу.

– Нет?

– Нет.

– Значит, придется самой. Знаешь, я буду называть тебя «Якорем», – говорит Юнона. – Ты кажешься мне таким надежным.

– Ты водишь машину, как никто другой, – говорит Якорь. – Не могу, впрочем, сказать, что твое вождение представляется мне безопасным. Давай поменяемся местами.

Юнона сдает к обочине. Машина похожа на меч-рыбу. За спинами у них тянется длинная изменчивая линия аметистовых гор. В небе, нависшем над всем, ни облачка, лишь легкий клочок дымки тянется далеко на юге.

– Как я рада, что ты ждал меня, – говорит Юнона. – Все эти долгие годы в кедровой роще.

– А, – откликается Якорь.

– Ты спас меня от участи сентиментальной старой зануды. Так и вижу себя – припадаю мокрым от слез лицом к оконному стеклу… оплакивая давно ушедшие дни. Спасибо тебе, господин Якорь, за то, что указал мне путь. С прошлым покончено. Мой дом обратился в воспоминание. Я никогда в него не вернусь. И знаешь, я снова вижу солнечный свет, эти краски. Новая жизнь лежит впереди.

– Не жди слишком многого, – отвечает Якорь. – Солнце может погаснуть без всякого предупреждения.

– Я знаю, знаю. Возможно, я обращаюсь в простушку.

– Нет, – отзывается Якорь. – Это слово навряд ли можно применить к человеку, который меняет всю свою жизнь. Ну что, едем дальше?

– Давай постоим немного. Тут так хорошо. А после поедем, помчим, точно ветер… в другую страну.

Долгое молчание. Оба неподвижно сидят, откинув назад головы. Живописный простор стелется вокруг. Золотые поля пшеницы, аметистовые горы.

– Якорь, друг мой, – шепотом произносит Юнона.

– Да, что такое?

Она всматривается в его профиль. Никогда еще не видела Юнона лица настолько спокойного, настолько лишенного напряжения.

– Я так счастлива, – говорит она, – хотя у меня и немало причин для грусти. Думаю, она еще впереди… грусть. Но сейчас. .. вот в эту минуту. Я купаюсь в любви.