Сергей Андреев-Кривич - Повести о Ломоносове (сборник)

Поздняя весна этого года была необыкновенно хороша. Свежий морской ветер заряжал бодростью. Яблони цвели, благоухала сирень, в зеленой траве краснели головки тюльпанов.

Утро 26 мая 1761 года было безоблачное, жаркое.

Десьянс академик, довольный, счастливый, расхаживал по полянке в своем саду в китайчатом халате. Издали слышался звонкий голос Леночки. Она бегала наперегонки с астрономом, поручиком Кургановым. В ботфортах и узком мундире с форменным воротником, он никак не мог за ней поспеть и теперь, остановившись, старался угадать, за каким кустом она спряталась.

Неожиданно Леночка выскочила из-за большого куста сирени и помчалась стрелой по полянке, мелькая пятками, – она была в простом крестьянском платье, с распущенными косами, босая.

Вдали Михаил Васильевич увидел Елизавету Андреевну, шедшую по тропинке в сопровождении Прокопия Ивановича – Прошки. Прошка был старый помор из села Холмогоры, много лет назад случайно попавший в Петербург и поступивший к Ломоносову в услужение. На правах земляка он хотя и величал десьянс академика Михаилом Васильевичем, однако обращался к нему на «ты». Впрочем, такая фамильярность не мешала тому, чтобы, услышав из кабинета мощный удар кулаком по столу, Прошка от страха бледнел и говорил, крестясь: «Ах ты, боже ж ты мой, опять Михайло Васильевич в сердцах!»

Сейчас Прошка нес за Елизаветой Андреевной складной стул и несколько кусков закопченного стекла. Увидев приветливое и свежее лицо Елизаветы Андреевны, Ломоносов улыбнулся и невольно вспомнил статью одного профессора из Болоньи, напечатанную во «Флорентийских ученых ведомостях», в которой говорилось: «Я посетил Ломоносова в его доме. Это „остров счастливых“. Я нигде более в Петербурге не видел такой здоровой, радостной и приятной семьи».

На крыше маленького кубического здания обсерватории, стоявшей в саду, адъюнкт Красильников устанавливал на треножниках две подзорные трубы, к которым приделаны были закопченные стекла.

Закончив свою работу, он направился к Ломоносову:

– Я думаю, Михаил Васильевич, без сильных телескопов едва ли мы сможем что-нибудь серьезно увидеть.

Ломоносов посмотрел на него, усмехнулся:

– При живости ума и таланта и с немногими средствами можно увидеть многое! – Посмотрел на небо, оглянулся. – Однако же, господа, по местам!

Он, Красильников и Курганов [58]начали наблюдение.

Венера медленно приближалась к Солнцу. Она еще не достигла его, но край Солнца затуманился.

– Обратите внимание, – сказал Ломоносов, не отрываясь от подзорной трубы, – затмение уже началось, а ведь Венера Солнца еще не достигла…

Венера прошла через Солнце, но край его на некоторое время оставался затуманенным.

– Да, – подтвердил Курганов, – затмение началось раньше и кончилось позднее прохождения Венеры между Солнцем и Землей.

Ломоносов задумался, встал.

– Друзья мои, сие происходит оттого, что Венера, вероятно, как и все планеты, окружена знатною воздушною атмосферою, таковою (лишь бы не большею), каковая и около нашего земного шара…

Вскоре он написал работу, вышедшую отдельным изданием на русском и немецком языках, в которой доказывал, что если Венера, как и другие планеты, окружена атмосферой, то на ней возможна животная жизнь, подобная той, какая имеется на Земле.

Тридцать лет спустя знаменитейшие астрономы мира подтвердили его предположение о том, что планета Венера окружена атмосферой, а английский астроном Вильям Гершель и немецкий астроном Иоганн Шретер присвоили это открытие себе.

Елизавета Петровна, стремясь к окончательной победе над Фридрихом, отставила нерешительного Фермера и назначила главнокомандующим Салтыкова, который двинулся к Одеру.

31 июля 1759 года, ночью, Фридрих II, собрав почти все свои войска – 48 тысяч человек, 114 тяжелых орудий и около 100 легких, – переправился через Одер и появился перед армией Салтыкова в 41 тысячу человек.

А 2 августа 1759 года, вечером, к заднему крыльцу Зимнего дворца на полном карьере подлетел всадник. Его треуголка и плащ были в пыли, лошадь в мыле, бока ее вздымались. Часовой, увидев всадника, ударил в колокол; дежурный офицер выбежал из подъезда. Всадник вынул из сумки пакет, протянул офицеру...

В спальне своей императрица, постаревшая, осунувшаяся, полулежала в креслах, слушала реляцию* фельдмаршала Салтыкова, которую читал вслух Иван Иванович Шувалов. Алексей Григорьевич Разумовский, сидя рядом, тихонько гладил руку Елизаветы Петровны. Петр Иванович Шувалов бесшумно шагал взад и вперед по комнате. Александр Иванович в своем сером камзоле, сидя в углу, казался тенью на фоне голубоватых штофных* обоев.