Георгий Чулков - Тайна любви

Если Марксъ и его послѣдователи, въ силу своей религіозно-философской слѣпоты, не понимали, что тема брака выходитъ иэъ сферы соціологіи, то съ другой стороны – теологи, метафизики и мистики нерѣдко впадали въ другое заблужденіе, вѣруя, что роковая проблема можетъ разрѣшиться помимо тѣхъ путей, по коимъ влачится всемірная исторія.

Брезгливое отношеніе къ соціализму, какое мы наблюдаемъ и у нѣкоторыхъ современныхъ теологовъ, свидѣтельствуетъ о чрезвычайномъ легкомысліи этихъ писателей. Эти писатели, несмотря на непрестанные разговоры о синтезѣ духа и плоти, трусливо уходятъ отъ того желаннаго намъ религіознаго реализма, который раскрываетъ смыслъ и мистическое содержаніе грядущаго и желаннаго намъ коммунистическаго общества.

И такъ, или мы должны утвердить себя въ безусловномъ аскетизмѣ, отрицая всякій смыслъ въ историческомъ процесѣ; или мы должны признать вмѣстѣ съ Соловьевымъ, что «соціализмъ является, какъ сила, исторически оправданная» .

Тѣ, которые мыслятъ себѣ соціализмъ, какъ начало статическое, какъ благополучное устроеніе человѣчества, какъ счастливый «муравейникъ», мыслятъ ненаучно и по существу вульгарно: соціализмъ принимается нами только въ его движеніи, т. е. постольку, поскольку онъ разлагаетъ устои буржуазнаго общества и освобождаетъ человѣка отъ власти вещей.

Съ другой стороны, мы не вѣримъ, какъ вѣрятъ нѣкоторые соціалисты-позитивисты, что существуетъ будто бы въ возможности какая-то форма коллективистическаго общества, при которой самъ собою разрѣшается вопросъ о семьѣ. Такой формы нѣтъ, и быть не можетъ: даже безусловное отрицаніе всякаго права на собственность опредѣляетъ только съ внѣшней стороны природу новаго брачнаго союза. Мы же интересуемся въ данномъ случаѣ не только внѣшними формальными условіями, въ которыхъ осуществится новая любовь и новыя брачныя отношенія, но и сущностью этихъ отношеній; мы желаемъ, если не разрѣшить, то по крайней мѣрѣ поставить тему: любовь и бракъ при свѣтѣ современнаго религіознаго сознанія, какъ мы понимаемъ его.

Итакъ, мы принимаемъ, что среда, въ которой возможно будетъ создать новую формусвободнаго любовнаго союза, есть среда общества коммунистическаго. Самъ по себѣ – разумѣется – соціализмъ ничего положительнаго внести не можетъ въ область Эроса, но уничтоженіе буржуазныхъ экономическихъ отношеній освободитъ личность отъ внѣшнихъ механическихъ преградъ и откроетъ для нея свободные пути для взаимодѣйствія съ человѣчествомъ. Но ненадо быть пророкомъ, чтобы предсказать, что будущее общество, утомленное и ослѣпленное исторіей, не сумѣетъ сразу найти тотъ первоисточникъ любовной энергіи, который является единственнымъ началомъ, способнымъ соединить человѣчество, утверждая его, а не порабощая. Чѣмъ же характеризуется это единое начало и въ чемъ же смыслъ любви? Вл. Соловьевъ утверждалъ, что смыслъ любви заключается въ процессѣ становленія отъ множественности къ единству, и это утвержденіе его – мудрое по существу – не только опредѣляетъ идею любви, но и предрѣшаетъ природу того единаго начала, ко-торое соединяетъ людей. Природа этого начала – природа богочеловѣческая. Развитіе любовныхъ и брачныхъ отношеній лучше всего характеризуется, какъ уходъ изъ дурной безконечности (дѣторожденіе) въ безконечность истинную (утвержденіе абсолютнаго начала въ личности и личности въ абсолютѣ). Интеграція человѣчества въ любви не противорѣчитъ истинному индивидуализму, который не боится религіозной общественности. Мы всегда исходимъ изъ идеи послѣдняго освобожденія и утвержденія личности и оставаясь въ этомъ смыслѣ индивидуалистами – ищемъ путей для наилучшаго осуществленія этого волевого устремленія. Но такъ какъ ничто такъ не утверждаетъ личности, какъ любовь, и такъ какъ въ то же время любовь нельзя мыслить внѣ взаимодѣйствія между собой личностей, то мы естественно должны прійти къ выводу, что истинный индивидуализмъ ведетъ насъ къ соборности.

Сознавая, что сизигическая природа любви требуетъ внутренняго взаимодѣйствія личностей, мы не можемъ доказать безусловной необходимости любви парной. То, что христіанская культура выдвинула эту форму брака, какъ единственно возможную, вовсе не доказываетъ, что она является послѣдней и исключительно желанной формой любовныхъ отношеній. Если половая любовь мужчины и женщины имѣетъ особый метафизическій смыслъ и мистическое значеніе въ моментѣ послѣдняго погруженія въ хаосъ страсти, это еще не значитъ, что и бракъ долженъ носить непремѣнно форму парнаго союза: бракъ сложнѣе и значительнѣе, чѣмъ простая страсть двухъ индивидуумовъ.