Андрей Битов - Нулевой том (сборник)

К тому же он думал о многом последние дни, и мотался, суетился и видел много людей, и сегодня было солнце, когда он шел сюда, и снег искрился, слепил, и синее-синее небо, и воздух, острый, кристальный…

Воздух в больнице был теплый, но в меру, чистый абсолютно, в меру сухой и влажный – целиком продуманный воздух. Индивидуальным был запах. Правда, он был значительно слабее, чем в других, более старых больницах, в которых бывал Кирюша. Этот чуть слышный лекарственный запах был тем тревожней и острее. Казалось, он то слышится, то нет.

Бесконечный коридор, словно шаг на месте мимо одной и той же двери, и только мелькают номерки на дверях, возрастая на единицу.

57.

Кирюша приоткрыл дверь, просунул голову. Увидел небольшую палату, такую же светлую, чистую и пустую, и в ней шесть коек. Койки ничем не отличались. Кирюша стал переходить взглядом от одной к другой и вдруг услышал свое имя. Это было так тихо, что можно было скорее угадать, чем услышать, но Кирюша уже подходил к одной из коек. Он подходил к ней и уже ясно видел что-то неестественное, громоздкое, распиравшее белоснежную простыню.

И Коли там не было.

Это было настолько точное ощущение, что его там не было, что Кирюша, не сознавая, неожиданно громко позвал:

– Коля!

– Да, Кирюша… здравствуй… подходи… садись… возьми табуретку…

Тогда он увидел, что это громоздкое и был Коля, только Коля был там, внутри, как в раковине, и видна была только маленькая его и сухонькая голова с паутинкой серых волос на лбу. Это был Коля и не Коля. Поскольку он уже знал, что это Коля, у него не возникало сомнений, что это кто-нибудь другой, но, если бы Коля не позвал, Кирюша бы не увидел, что это – Коля.

Он сел на табуретку.

– Вот… – сказал Кирюша. Он деревенел и не знал, что делать дальше, что говорить.

– Расскажи, – сказал Коля.

– Вот тут апельсины… а тут ремешок…

– А, ремешок… – сказал Коля. – Часы-то мои встали.

– А что с ними? – прежде чем подумал, уже спросил Кирюша и уже злился на себя за глупость и никчемность вопроса. Столько хороших слов нес с собой!..

– Не знаю, – сказал Коля. – Стукнулись, наверно.

Помолчали. Кирюша разглаживал колени.

– И я вот встал… – сказал Коля.

Кирюша мучительно представил себе разговор об этом и решил отвлечь Колю от этой темы. Да он и не знал, как вести разговор об этом. И сразу вставала его, не совсем понятная, вина перед Колей.

– Ребята, – сказал Кирюша, – все о тебе вспоминают. Шлют тебе привет. Скоро зайдут.

– Да? Спасибо. Расскажи, расскажи…

Это «расскажи» звучало безразлично и спокойно, и, казалось, Коле было совсем неинтересно слышать про ребят. Но Кирюша был рад как-то начать разговор.

Он рассказывал про то, что один женился и какая была свадьба, а другой снова разругался с женой, что им на участок дали новый электровоз, и это очень хороший электровоз, что Саня ушел в отпуск…

– Да… – сказал Коля. – Мне доктор обещал, что еще месяц – и все будет в порядке. Они ждут новое средство…

И Коля говорил с оживлением, даже с горячностью, об этом средстве, которое мы ждем со дня на день, и какое это замечательное средство, и какие оно дало уже изумительные результаты, но только его еще очень мало и достать его трудно, но к нам оно придет уже точно, и мы ждем его со дня на день, и как оно быстро поможет ему, потому что пока он еще чувствует себя неважно, что вот болит… И он с легкостью оперировал медицинскими терминами, и это звучало странно в его устах. И он снова говорил о средстве, которого все мы ждем со дня на день. И говорил «мы», «нас» о больничных и «они», «их» – о ребятах, и это тоже было странно. Когда-то он говорил «мы» о Сане, Кирюше… А теперь он словно бы прежде всего больной, и интересы его другие, и он словно бы разграничивал себя с ребятами и говорил «они».

Кирюша томился и ждал, чтобы как-то вклиниться и попытаться переменить тему. «Отвлечь Колю», – говорил он себе.

– Да, это будет очень здорово, если средство… – сказал он. И стал рассказывать дальше. Но у него не получалось, казалось ему. Даже говоря о событиях, он никак не мог вспомнить главного, а все какие-то мелочи, случайности. И уже понимал, что даже главные события – это не то, что надо сказать Коле. Что Коле необходимо что-то иное, какое-то особое участие. И он, любя Колю, не мог найти этих слов. И он рассказывал мелочи.

– Да… – сказал Коля. – Хорошо, что у меня теперь другой доктор. Была молодая девчонка – какой она врач! А теперь настоящий доктор.