Владимир Тендряков - Ночь после выпуска (сборник)

– Вы, кажется, забыли, что начали с того, что Пухову не выгодно, если Корякин бросит пить, – напомнил Сулимов.

– Хе! Да ясно же – Рафа тогда освободится от Пухова, Пухов лишится курочки, несущей золотые яички. Даня! Разве я не прав?

Даня нечленораздельно буркнул в знак согласия.

– Так что же, Пухов хотел убить курочку, несущую золотые яички? Не вяжется, Соломон!

– А что вы называете убийством? – подпрыгнул на стуле Соломон. – Кровососание, по-вашему, не убийство?

– Но желал Пухов смерти Корякина или не желал?

– Не желал! – с широким жестом возвестил Соломон. – Но понимал, что убивает!

– Он что, заставлял пить Корякина?

– Он? Сам? Ах, что вы, не надо нас смешить! Заставлять – фи… Нет, надо умно организовать, надо создать все условия, чтоб Рафа не просыхал, но только в свободное время. Если Рафочка выполняет срочный заказ (а несрочных у Рафочки не было) – все закрыто! Над ним строгий контроль, нас, изнемогающих, теснят в сторону: не время, когда освободится… Освободится! Вот свободы-то он и не получал – прыгай сразу в угар. Нет денег – бери в долг. Нужны добрые застольные друзья – пожалуйста. Они специально для этого и наняты. Им строго наказывается – не набирайтесь, сукины дети, на стороне, берегите себя для Рафочки! И если даже они заняты на работе – освободить их… Все условия, чтоб Рафочка не мог даже чуть-чуть задуматься. О-о! Даже о семье Рафиной за Рафочку думает сам Пухов, чтоб большой нужды не знала. Ни о чем не тревожься, дорогой Рафа, прожигай деньги, чтоб их заработать, зарабатывай, чтоб сразу прожигать, не смей застопорить, не то Пухову перестанет капать. Системка… И как она вам нравится, товарищ начальник?

– Вы оба эту систему понимали, а Корякин – нет? Уж настолько он был глуп? – спросил Сулимов.

И снова привел в трепетное состояние Соломона:

– Наоборот! Как раз наоборот! Он понимал, а мы с Даней не допирали. Он как доходил до накала, то на чем свет стоит ругательски клял Пухова. И что же? Шел к Пухову, чтобы снова добыть денег и про жечь их!

– Когда же вам открылось все?

Соломон в волнении вспорхнул со стула.

– Чувствовали давно – да! Но всю глубину не осознавали – тоже да! Но с глаз спала пелена, как только услышали от него же, от Пухова, что мальчик – папу… Кто мы? Помощники! По слепоте, по глупости, по слабости характеров, но помощники!..

– Сты-ыд! – прохрипел друг Даня.

– Именно! Именно! Мы с Даней почувствовали стыд! Все можно залить водкой – смерть родной мамы, любое горе, – но стыд… Один стыд не заливается этим снадобьем. От водки, скажу вам, он еще сильней разгорается… Мы вчера чуть-чуть прикоснулись за помин души Рафы Корякина. И как мы расстроились, как расстроились!.. Даня, сказал я, мы проклянем себя, если не откроем правду! Даня, говорил я, мы на час, на один только час должны стать мессией! Вы знаете, что такое мессия, товарищ начальник?

– Знаю! – обрезал Сулимов. – Не знаю одного – чем вы чище Пухова, на которого все взваливаете? Он корякинскими деньгами корыстовался, вы – водкой! Два сапога – пара.

Обвисшие щечки Соломона дрогнули, нос одеревенел.

– Да-ня-а! – с неподдельной горестью. – Мы с тобой по-благородному, мы очиститься, а нас припечатывают!.. К кому?!

– Хватит скоморошничать, Соломон! Объясните лучше разницу между вами и Пуховым.

Перекосившийся, с вознесенным носом Соломон напоминал в эту минуту умирающую экзотическую птицу.

– Объясню. Только попрошу – вглядитесь в нас…

– Да уж вижу.

– Некрасивы?.. Вы правы, вы правы – мы с Даней, да, безобразны! Но не спешите презирать нас. Мы – санитары. Если Пуховы извергают навоз, то мы им питаемся. Ой, что было бы, если б Рафа Корякин гулял без нас, со случайными! Один Бог это знает, что было бы!.. Ах, как он мог обижать, когда напивался, – пересказать нельзя, это надо видеть и слышать! Какими гнусными словами он нас обзывал, а особенно меня. Пьяный Рафочка всегда вспоминал, что я еврей. И он не только нас обзывал очень нехорошими словами, он еще бил нас. Смею вас уверить – у Рафочки были ой тяжелые кулаки. Кто бы стерпел это, кроме нас с Даней?.. Бедная жена Рафочки еще не знает, что ее немножечко спасали… Да, да, мы с Даней. Не мы бы, она имела совсем, совсем не то, что получала. Чуточку больше! Ха! Конечно же Рафочка был богатой натурой, после нас у него оставалось и на жену, и на несчастного сына… И Пухова мы тоже спасали, хотя он нас и презирал, но с этой целью – да, да – держал возле Рафочки. Поэтому прошу, очень прошу, не путайте нас с Пуховым. От него – грязь, после нас – крошечка чистоты. Конечно, навозные жуки плохо пахнут. От нас воротят нос, Даня! Скажи, Клоп, что мы к этому привыкли…