Хуан Гойтисоло - Цирк

– Элиса.

Жены тоже не было. Ута встал на ноги и вытер руки о пальто. Окно напоминало отверстую пасть зрительного зала, откуда за ним следили. В нем вдруг проснулся старый актер, всю жизнь разыгрывавший комедии. Он перевоплотился в безумную королеву, его шесты исполнились осторожности и тайны.

– Тш-ш-ш!.. Король спит…

Приложив палец к губам, он пошел по светлому от луны ковру, окруженный скорбным изумлением невидимых придворных дам.

– Не разбудите его…

Сцена должна развиваться естественно. Ута знал, что его подстерегает беспощадный взгляд десятков свидетелей.

– Король спит.

Наконец он достиг двери и вышел в прихожую. Там не было необходимости притворяться: желтый фонарь у входа разрушил волшебные чары. Ута нервно взглянул на часы.

– Мне нужно бежать отсюда, – сказал он.

План, предложенный Атилой, был прост, и Эредиа знал его назубок. На допросе цыган должен показать, что во время обхода улицы он неожиданно увидел возвращавшегося дона Хулио. Поскольку дону Хулио и раньше случалось приходить домой в неурочный час, сторожа ничуть не удивило его появление. Лишь через полчаса, наткнувшись на садовую лестницу, перекинутую через ограду владений сеньора Альвареса, цыган заподозрил неладное. Эредиа должен объяснить далее, что, найдя лестницу, он стал осматривать сад и, проходя мимо дома, обнаружил полуоткрытую входную дверь. Поскольку дона Хулио поблизости не было видно и он не откликался на зов, сторож решил войти в дом, нашел хозяина мертвым и немедленно позвонил по телефону в полицию. Прежде чем звонить, Эредиа должен подождать, пока часы приходской церкви не пробьют половину десятого.

Однако, когда подошло время исполнить задуманное, возникло новое, непредвиденное обстоятельство. Приставляя к ограде лестницу, Эредиа увидел, как в сад, пьяно волоча ноги, вошел Ута. Цыган застыл на месте, не зная, что делать. Обнаружив преступление, художник сорвет все его планы. На мгновение Эредиа пожалел, что не решился выйти ему навстречу: отсутствие сторожа на месте, пожалуй, покажется следователю подозрительным. Но, если хорошенько подумать, убийство можно великолепнейшим образом свалить на Уту, стоит лишь с толком взяться за дело. Достаточно подстеречь художника, когда он выскочит из сада и побежит за жандармами. А следователю, надо объяснить, что Ута вошел в дом в тот момент, когда сам он совершал обход.

Эредиа, попыхивая сигареткой, оглядел улицу. Он медленно пересек площадь и, чтобы его слышали, громко постучал колотушкой. К несчастью, вокруг не было ни души. Без свидетелей трудно доказать свое алиби. Несколько минут он ходил по ступенькам то вверх, то вниз, гремя своей колотушкой, и наконец с облегчением обнаружил, что окно одной из вилл, выходящих на площадь, освещено.

Эредиа взглянул на часы: скоро Ута выйдет. Одна сигарета догорела, он зажег другую. Прикуривая, цыган заметил, что его рука дрожит. Надо успокоиться. Нельзя терять голову, сказал Атила. То, что случилось с доном Хулио, было неотвратимо. Эредиа это сразу понял. Старик относился к нему с подозрением. Зная его дружбу с Атилой, он сразу связал бы одно с другим. Иного выхода у них не было. Эредиа завидовал своим товарищам: Атила с приятелем спокойно отправились домой, а он должен оставаться здесь, один, ждать допросов и быть готовым ко всему.

Ута не появлялся. Прошло уже больше двадцати минут с того времени, как он вошел в дом. Цыган скрестил на груди руки. Что ж, он может сидеть там сколько пожелает. Тем труднее ему будет оправдаться. Если рассуждать хладнокровно, его послала сама судьба. Подозрения, которые в противном случае пали бы на сторожа, переходили на Уту.

В его голове роилось бесчисленное множество разнообразных проектов – на этот раз он не нуждался в изобретательности Ати-лы. Эредиа мог, например, войти в дом и захватить Уту в комнате дона Хулио. Цыган спокойно обдумал этот план. Поступив так, он окажется вне подозрений. Но прежде надо сходить в сад и убрать лестницу.

Внезапное появление в калитке художника не дало ему исполнить задуманное. Ута вел себя совсем не так, как предполагал Эредиа. Увидев сторожа, он явно испугался. Правда, он тут же овладел собой и с улыбкой приветствовал цыгана.

– Как поживаете, любезный друг? – Художник подошел к нему и похлопал его по спине. – А я, как видите, гуляю…

От него разило коньяком. Цыган заметил на его пальто пятна крови. Ута, видимо, понял это и ловко прикрыл их рукой.