Александр Володин - С любимыми не расставайтесь! (сборник)

Они вышли в прихожую.

– Я, кажется, здорово сегодня надрался, – сказал Толя, застегивая пальто.

– Ничего, все хорошо, – шепнула ему Настя и поцеловала в щеку. – Домой доберешься?

– Как-нибудь.

Она вывела его на лестницу.

Толя вдруг обернулся, сказал серьезно и трезво:

– Спасибо, Настя.

– За что!

– Вы знаете – Нина Сергеевна вам, наверно, сказала, – у меня неприятность по работе, довольно активное невезение. И вы так меня пытались утешить, так деликатно… Вы хороший человек.

Насте захотелось погладить его по голове. Она смотрела на его голову и не решалась. Но потом подумала, что он все равно пьяный, – и погладила.

– А как мы встретимся? – спросил он.

Настя пожала плечами, словно и не думала о том, словно ее и не заботил этот вопрос.

– Мы должны встретиться, это обязательно, – повторил Толя. – Я вам позвоню.

– A у меня телефона нет.

– Тогда вы мне позвоните, я вам запишу номер.

– Не надо, – быстро сказала Настя.

– Почему?

– Ну, не надо.

– Нет, я все-таки напишу.

Он достал из кармана газету, написал на ней номер телефона и отдал ей.

Она проследила, как он спустился по лестнице, и вернулась.

– Вежливый парень, – сказала мать. – Скромный.

– Хороший, – согласилась Настя.

Она придвинула к изголовью матери стул, поставила ей на ночь воду.

– Капли принимала?

– Пила, пила, ложись.

Настя погасила свет.

– И давно ты с ним дружишь?

– Давно уж, не помню…

– Что ж он не заходит?

– Стесняется.

– Ты скажи ему.

– Скажу.

Настя лежала у окна, слабо освещенная уличным фонарем, с открытыми глазами. Она смотрела рассеянно прямо перед собой. Просто на стену.

А на стене висела картинка, иллюстрация к сказке Пушкина о мертвой царевне.

На эту картинку тоже падал с улицы свет, поэтому она была ясно видна, она и сама как будто светилась. На ней было изображено, как на шести чугунных цепях «во мгле печальной гроб качается хрустальный, и в хрустальном гробе том спит царевна мертвым сном».

Художник учел указание поэта, что «она как под крылышком у сна так тиха, свежа лежала, что лишь только не дышала», и такою ее нарисовал.

Настя усмехнулась и подумала: «Была бы я такая, вот было бы здорово!»

Подумать так заставили ее обиды и огорчения этого дня. Мы даже услышали эти слова, как будто она их сказала.

На улице проехала машина. Потом хохоча прошла какая-то компания – может быть, те четверо? Или другие?

Потом фонарь на улице погас, в комнате стало совсем темно.

ДВА ВИТЯЗЯ – НЕМОЛОДЫЕ, УСТАЛЫЕ, ТОПОРИКИ НА ПЛЕЧО – СТОЯЛИ НА СТРАЖЕ У ВХОДА В КАМЕННУЮ ПЕЩЕРУ.

ИЗ ТУМАННОЙ ЕЕ ГЛУБИНЫ ВДРУГ ВЫЛЕТЕЛИ СOHНЫЕ, ЧЕМ-ТО ВСТРЕВОЖЕННЫЕ ПТИЦЫ.

СТОРОЖЕВЫЕ ПЕРЕГЛЯНУЛИСЬ, ПОМЯЛИСЬ, ЗАГЛЯНУЛИ В ПЕЩЕРУ.

НА ШЕСТИ ЧУГУННЫХ ЦЕПЯХ ПОКАЧИВАЛСЯ ХРУСТАЛЬНЫЙ ГРОБ. ОН БЫЛ ПУСТ…

ВИТЯЗИ ПОСТОЯЛИ В РАСТЕРЯННОСТИ, ПОТОМ, НИ СЛОВА НЕ ГОВОРЯ, ПОБЕЖАЛИ К СВОИМ КОНЯМ, ОТВЯЗАЛИ ИХ ОТ ДЕРЕВЬЕВ, ВСКОЧИЛИ В СЕДЛА И ПОСКАКАЛИ, РАЗБРЫЗГИВАЯ ЛУЖИ. ВЕТВИ ХЛЕСТАЛИ ИХ ПО ШЛЕМАМ.

ВДАЛЕКЕ ЗАБИЛ КОЛОКОЛ.

В комнате тем временем стало светлее, и мы начали различать постель и лежащую на ней девушку.

Это была не Настя.

Это была девушка, в точности подобная красавице, изображенной на иллюстрации. Она спала, и легкое напряжение мысли виднелось на ее лице.

– Ах, если бы я была такая! – все еще думала она. Но она была уже такая.

Наступило утро.

Девушка открыла глаза. Она словно бы чему-то удивилась и, привздохнув, произнесла:

– Как же долго я спала!

Приподнявшись на постели, она посмотрела на мать – та еще спала, на будильнике – было около девяти.

Она оделась, пригладила руками волосы. Она боялась опоздать на работу. И все-таки все делала немного медленней, раздумчивей, чем обычно, словно позабыла, где что находится.

Она плеснула в лицо холодной воды из-под крана, поставила матери завтрак на стул, чтобы съела, когда проснется, а сама есть не стала.

На улице светило солнце. Все спешили и, как водится, особого внимания друг на друга не обращали.

Но тут Настя начала замечать некоторые странности.

Мужчина, стоявший перед нею в ожидании автобуса, посмотрел на нее, чему-то удивился и пропустил без очереди.

– Что вы! – смутилась Настя, но прошла.

Едва она начала искать монетку, чтобы бросить в билетную кассу, как сидевший неподалеку немолодой уже человек улыбнулся ей и, тоже чем-то удивленный, уступил ей место.

– Что вы, что вы! – растерялась Настя, но села.