Евгений Чириков - Зверь из бездны

– Только… скорее!., чтобы не мучиться…

– Можно сперва из револьвера… упадешь с камня, и все кончено…

Они сидели, как заговорщики, и шептались. А море ворчало прибоем, взметывая ввысь каскадами водяной пыли свои зеленые тяжелые волны с белыми гривами, как несметные полчища всадников, скачущие правильными рядами, как конница, от затуманенного горизонта.

Крепко поцеловались, глядя друг другу в глаза…

Итак, он придет, как только стемнеет. Лада кивнула и пошла домой…

А дома объяснение с отцом, обвинение и попрек «любовником».

– Да, да! Ходила к любовнику. И сегодня вы его увидите: он придет ко мне ночевать. Довольны?

Так и случилось. Когда совсем уже стемнело, в дверь балкона кто-то постучался. Отпер старик.

– Не бойтесь! Последний визит…

Ужас объял старика: перед ним был снова «покойник». Что-то зашамкал губами, метнулся в сторону, зашатался и упал, наотмашь, ударившись оголенным черепом об пол. Выбежали Лада, старуха. Перетащили потерявшего сознание старика на диван. Он неподвижно смотрел широко раскрытыми глазами на окружающих, шевелил губами и мычал… Спустя десять минут в доме был настоящий покойник. Никто не плакал. Казалось, что в белый домик пришла сама смерть, и все притаились и спрятались… Только в комнате старухи загорелась синим огоньком лампадка перед старым образом в потемневшей серебряной оправе…

Зачем пришла смерть в белый домик? Может быть, она не хотела принять жертвы, которую ей готовили заговорщики?..

Пришла и помешала…

Негде достать гроб!..

Вошла за плечами Владимира смерть в белый домик, но никто не плакал, все прятались за вопросом: «Где достать гроб?» Вообще – как быть с покойником? Церковь и кладбище далеко, верст за десять, проехать по измытой ливнями и забросанной огромными камнями дороге невозможно, да и не только проехать, а даже пронести на руках гроб – неразрешимая задача. Даже священника достать трудно: согласится ли идти пешком? Люди перестали ходить по шоссе: под Байдарскими воротами хозяйничали опять «зеленые», а может быть, просто грабители. Как и где похоронить? Нельзя отдать последних почестей при разлуке с близким человеком: отслужить панихиду, возжечь восковые свечи, почитать погребальные псалмы и каноны, проводить торжественным шествием до могилы… И от этого человек мертвый становится не покойником, а трупом, и самая смерть теряет свою значительность… Лежит старик на диване под простыней и только пугает: от мигающей лампадки кажется, что мертвый шевелится под простыней… Это так странно: Лада, решившая сама отдаться смерти, теперь боится войти в зал и остаться с мертвым отцом. Точно не отец, а просто чужой мертвец. Прячется в своей комнате, около ребенка, который беспечно и весело разговаривает, смеется и этим не пускает мысли о смерти в комнату. Владимир в комнате брата все пишет «прощальное письмо людям» и не появляется в зале. Одна старушка войдет, постоит, повздыхает, потрясет головой, отрет слезки, перекрестится и уйдет в свою норку думать о том, что и ей пора на вечный покой. Нечего больше в этой жизни ждать! Все кончилось, кроме смерти. Прошлепает туфлями, заглянет в комнату Лады:

– Ладочка! Как же без гроба и без священника? Точно и не человек…

Лада вздрагивает, сожмется и со стоном ответит:

– Что же, мама, я могу сделать?

От Лады к Владимиру:

– Владимир Павлыч! Как же быть-то теперь… похоронить-то человека?

Он сам накануне смерти, а жизнь заставляет заниматься такими пустяками:

– Вырыть могилу, завернуть в простыню, перекрестить и зарыть…

– Так ведь я и этого сделать не могу!.. Из-за вас помер, вы испугали, а даже помочь не хотите…

Пишет и не отвечает. Опять позади стонущий голос старухи. Оборачивается и с раздражением говорит:

– Завтра я вырою яму, и похороним…

– Яму? Что он, собака, что ли?

Взяла старуха палку и поплелась к морю, к рыбакам: надо поскорее Бориса вызвать, послать за ним в Севастополь, может быть, этот Ермила согласится пешком сходить – поблагодарит она его. А может быть, и гроб рыбаки сделают… Люди же! Должны понять. Долго спускалась по тропинке. Пришла. Рыбаки спали. Разбудила одного и рассказала. Тот спросонья ничего не понял, махнул рукой и, отвернувшись, снова улегся. Точно сказал: «Не мое дело!» Старуха села на лавочку и завыла. Проснулся Ермишка. Что такое?..

– Батюшка! Ермилушка! Горе-то у меня какое…

– Что такое?

Рассказала старуха, а Ермишка потянулся, крякнул и сказал: