Джеймс Кервуд - Бродяги Севера (сборник)

Остаток ночи Бари пробродил один, по крайней мере до того часа, когда зашла луна. Теперь уж он был очень далеко от хижины и шел куда глаза глядели, спотыкаясь, но его уже не удручало то, что он был один и заблудился. Последние два или три месяца сильно развили в нем чувство ориентации, то «шестое чувство», которое безошибочно руководит голубем в пути и побуждает медведя бежать к своей прошлогодней берлоге для зимовки по птичьему полету напрямик. Он не забыл Нипизу. Несколько раз он оборачивался назад и скулил, но всегда шел в противоположном направлении от избушки. Его поиски этого таинственного «нечто», которое он никак не мог найти, все еще продолжались. Даже с заходом луны и с наступлением серенького утра проснувшийся в нем голод не мог побудить его бросить поиски и заняться отыскиванием пищи. Было холодно и стало еще холоднее, когда погас свет от луны и звезд. Он бежал иноходью. Под его ногами, в особенности на открытых пространствах, лежал глубокий белый снег, на котором он оставлял отчетливые следы. Он настойчиво продолжал свой путь в течение целых часов, прошел уже несколько десятков миль и к восходу солнца наконец устал. А затем настало время, когда, щелкнув зубами, Бари вдруг неожиданно остановился как вкопанный.

Произошла наконец встреча, которую он так долго искал. Это случилось в открытом, освещенном холодным рассветом амфитеатре, спускавшемся с отлогого горного кряжа на восток. Повернув к нему голову и уже давно почуяв Бари по запаху, стояла молодая волчица, по-индейски Махигана, и ожидала, когда он выйдет наконец из чащи леса на свет. Бари не почуял ее, но увидел ее прямо перед собою, когда вышел на открытое пространство из можжевельника. Тогда он остановился, и целую минуту ни один из них не двигался и даже, казалось, не дышал. Они были почти ровесниками, волчица была моложе его, пожалуй, всего только на две недели, но значительно меньше его ростом. Она была такой же длины, но только пониже и послабее. Ноги у нее были так же тонки, как и у лисицы, но спина была изогнута настолько своеобразно, что она могла развивать на бегу быстроту, почти равную ветру. Она стояла в такой позе, точно собиралась немедленно убежать, даже тогда, когда Бари подошел к ней почти вплотную, но затем ее тело расслабилось, уши свесились и откинулись назад. Бари заскулил. Он поднял голову, насторожил уши и вытянул и распушил свой хвост. Если не стратегия, то ум уже дал ему уверенность в его физическом превосходстве, и он не особенно спешил со знакомством. Он находился от Махиганы в пяти шагах, когда вдруг совершенно случайно отвернулся от нее и поглядел на восток, где блики красного и желтого цвета уже обозначили солнечный восход. Несколько секунд он внюхивался в воздух и оглядывался по сторонам с таким видом, точно предварительно желал произвести на волчицу впечатление. И Махигана была вполне им очарована. Она навострила ушки и тоже стала нюхать воздух. Бари так быстро и резко поворачивал голову то туда, то сюда, что и она если не из беспокойства, то, во всяком случае, из чисто женского любопытства тоже вопросительно стала поворачивать голову по сторонам; и когда он вдруг заскулил, точно ему удалось поймать в воздухе ту тайну, которой она, по-видимому, еще не понимала, то и она завизжала ему в ответ, но с такой женской осторожностью, точно не совсем была уверена, как он к этому отнесется. Бари услышал этот ее визг, быстро и легко подскочил к ней, и в следующий затем момент они уже обнюхивались носами.

Когда через час взошло солнце, то оно застало их все на том же самом месте. Они находились на открытом возвышенном пространстве, под ними далеко в глубину уходили леса, а позади простиралась широкая долина, точно белым саваном покрытая снегом, из которого то тут, то там вылезали группы вековых сосен.

Взошло наконец солнце и осветило красными лучами прежде всего это высокое, открытое пространство, которое все более и более стало согреваться, по мере того как солнце поднималось все выше и выше и посылало ему свои ласковые, теплые лучи.

Ни Бари, ни Махигана не выказывали намерения двинуться в путь и целых два часа пролежали рядом, смотря вопросительными, широко открытыми глазами на расстилавшиеся под ними, точно море, лесные пространства. Махигана так же, как и он, искала волчью стаю и не сумела ее найти. Они оба устали, были разочарованы и хотели есть, но оба испытывали какое-то новое, беспокойное и таинственное чувство, что теперь они – друзья. Несколько раз Бари придвигался к Махигане, когда она лежала, греясь на солнышке, тихо скулил ей и касался ее мягкой шерсти мордой, но она не обращала на это внимания. Затем она последовала за ним. Весь день они бродили и отдыхали вместе. Потом настала ночь.