Даниил Хармс - Бесстыдники (сборник)

Физик:А по-моему, ты г…о!

(Химик не сказал больше ни слова и тяжело рухнул на пол).

Кока Брянский:Я сегодня женюсь.

Мать:Что?

Кока Бр.:Я сегодня женюсь.

Мать:Что?

Кока Бр.:Я говорю, что я сегодня женюсь.

Мать:Что ты говоришь?

Кока:Се-го-во-дня-же-нюсь!

Мать:же? что такое же?

Кока:Же-нить-ба!

Мать:ба? Как это ба?

Кока:Не ба, а же-нить-ба!

Мать:Как это не ба?

Кока:Ну так, не ба и всё тут!

Мать:Что?

Кока:Ну не ба. Понимаешь! Не ба!

Мать:Опять ты мне это ба. Я не знаю, зачем ба.

Кока:Тпфу ты! же да ба! Ну что такое же! Сама то ты не понимаешь, что сказать просто же — бессмыслено.

Мать:Что ты говоришь?

Кока: Же, говорю, бессмысленно!!!

Мать:Сле?

Кока:Да что это в конце концов! Как ты умудряешься это услыхать только кусок слова, да ещё самый нелепый: сле! Почему именно сле!

Мать:вот опять сле.

Кока Брянский душит мать. Входит невеста Маруся.

Куклов и Богадельнев сидят за столом, покрытым клеёнкой, и едят суп.

Куклов:Я принц.

Богадельнев:Ах ты принц!

Куклов:Ну и что же из того, что я принц?

Богадельнев:А то, что я в тебя сейчас супом плесну!

Куклов:Нет, не надо!

Богадельнев:Почему же это не надо?

Куклов:А это зачем же в меня супом плескать?

Богадельнев:А ты думаешь, ты принц, так тебя и супом облить нельзя?

Куклов:Да, я так думаю!

Богадельнев:А я думаю наоборот.

Куклов:Ты думаешь так, а я думаю так!

Богадельнев:А мне плевать на тебя!

Куклов:А у тебя нет никокого внутреннего содержания.

Богадельнев:А у тебя нос похож на корыто.

Куклов:А у тебя такое выражение лица, буд-то ты не знаешь, куда сесть.

Богадельнев:А у тебя веретенообразная шея!

Куклов:А ты свинья!

Богадельнев:А я вот сейчас тебе уши оторву.

Куклов:А ты свинья.

Богадельнев:Я вот тебе уши оторву!

Куклов:А ты свинья!

Богадельнев:Свинья? А ты кто-же?

Куклов:А я принц.

Богадельнев:Ах ты принц!

Куклов:Ну и что же из того, что я принц?

Богадельнев:А то, что я в тебя сейчас супом плесну!

и т. д.

Пис. Шварц:Едва открою только рот

Пис. Бабасов:А я как раз наоборот

П<���етр> М<���ихайлович>:Вот этот цветок красиво поставить сюда. Или, может быть, лучше так? Нет, так, пожалуй, уж очень пестро. А если потушить эту лампу, а зажечь ту? Так уже лучше. Теперь сюда положим дорожку, сюда поставим бутылку, тут рюмки, тут вазочка, тут судочек, тут баночка, а тут хлеб. Очень красиво! Она любит покушать. Теперь надо расчитать так, что бы только одно место было удобно. Она туда и сядет. А я сяду как можно ближе. Вот поставлю себе тут вот этот стул. Выйдет, что мне больше некуда сесть, и я окажусь рядом с ней. А встречу я её, будто накрываю на стол и не успел расставить стулья. Все выйдет очень естественно. А потом, когда я окажусь рядом с ней, я скажу: «Как хорошо сидеть с вами». Она скажет: «Ну чего же тут хорошего?» Я скажу: «Знаете, мне просто с вами лучше всего. Я, кажется, немножко влюбился в вас». Она скажет… Или нет, она просто смутится и покраснеет или опустит голову. А я, с этого места, наклонюсь к ней и скажу: «Вы знаете, я просто влюбился в вас. Простите меня». Если она опять промолчит, я склонюсь к ней еще ближе… Лучше бы конечно пересесть к ней на диванчик. Но это может её испугать. Придется со стула. Вот не знаю, дотянусь ли? Если она будет сидеть прямо, то, пожалуй, дотянусь, но если она отклонится к стенке, то, пожалуй, не дотянуться. Я ей скажу:

«Мария Ивановна, вы разрешаете мне влюбиться в вас?» – нет, это глупо! Я лучше так скажу: «Мария Ивановна! Хорошо ли, что наша дружба перешла вон во что!» Нет, так тоже не годится! Вообще надо её поцеловать, но сделать это надо постепенно. Неожиданно нельзя.