Габриэль Маркес - Глаза голубой собаки (сборник)

– Пусть так. Я бы подарил тебе весь день и ночь в придачу, лишь бы ты была довольна. – Все это время Хосе что-то делал за стойкой, что-то переставлял с места на место. Играл свою привычную роль. – Лишь бы ты была довольна, – повторил он. Вдруг резко остановился и повернулся к женщине: – Ты знаешь, я тебя очень люблю.

Женщина холодно посмотрела на него:

– Да ну! Какое открытие, Хосе. Думаешь, я пошла бы с тобой хоть за миллион песо?

– Да я не об этом, королева, – отмахнулся Хосе. – Ручаюсь, за обедом ты съела что-то несвежее.

– Вся штука в том… – сказала женщина, и голос ее немного смягчился, – вся штука в том, что ни одна женщина не выдержит такого груза даже за миллион песо.

Хосе вспыхнул, повернулся к ней спиной и стал смахивать пыль с бутылок. Он продолжал говорить, не глядя в ее сторону:

– Ты сегодня злая, королева, тебе лучше всего съесть бифштекс и отоспаться.

– Я не хочу есть, – сказала женщина. Она снова смотрела на улицу, разглядывая в сумеречном свете города редких прохожих.

На несколько минут в ресторане установилась почти полная тишина. Лишь Хосе чем-то шуршал в шкафу. Внезапно женщина отвела глаза от улицы и заговорила совсем другим голосом – погасшим и мягким:

– Правда, ты меня любишь, Пепильо [1]?

– Правда, – не глядя на нее, кратко ответил Хосе.

– После всего, что я тебе наговорила… – сказала женщина.

– А что ты наговорила? – спросил Хосе все так же сдержанно и все так же не глядя на нее.

– А про миллион песо.

– Я уже забыл об этом, – сказал Хосе.

– Значит, ты меня любишь?

– Да, – сказал Хосе.

Потянулось молчание. Хосе по-прежнему что-то искал в шкафу, не оборачиваясь к женщине. Она выпустила изо рта дымок, легла грудью на стойку и настороженно, с сомнением покусывая губу, словно остерегаясь чего-то, спросила:

– Даже если я не стану спать с тобой?

Вот тут Хосе взглянул на нее:

– Мне этого не надо, потому что я тебя слишком люблю. – Он шагнул к ней. И остановился. Опираясь могучими руками о стойку и заглядывая женщине в самые глаза, сказал: – Я так люблю тебя, что мог бы убить каждого, с кем ты уходишь.

В первый момент она вроде бы растерялась. Потом посмотрела на него очень внимательно – во взгляде ее вместе с жалостью проступала насмешка. Потом задумалась в нерешительности. И вдруг разразилась смехом:

– Да ты ревнив, Хосе. Ну и ну, ты, оказывается, ревнив?!

Хосе снова покраснел, засмущался откровенно, даже беззастенчиво, как бывает у детей, когда разом открываются все их тайны.

– Ты сегодня какая-то бестолковая, королева, – сказал он, утирая пот тряпкой. И добавил: – Вот что с тобой сделала такая скотская жизнь.

Но теперь лицо женщины стало другим.

– Значит, нет, – сказала она. И посмотрела на него пристально, странно блестя глазами, вызывающе и одновременно грустно. – Значит, не ревнив.

– Ну не скажи, – возразил Хосе. – Но не так, как ты думаешь.

Он расстегнул воротничок и долго тер тряпкой шею.

– Тогда объясни, – сказала женщина.

– Понимаешь, я тебя так люблю, что не могу больше видеть все это, – сказал Хосе.

– Что? – переспросила женщина.

– Да то, что каждый вечер ты уходишь с первым встречным.

– А правда, ты бы убил любого, только чтобы он не пошел со мной? – спросила женщина.

– Чтоб не пошел – нет, – сказал Хосе. – Я бы убил за то, что пошел.

– Не все ли равно? – сказала женщина.

Напряженный разговор будоражил обоих.

Женщина говорила тихо, мягким и вкрадчивым голосом. Лицо ее почти вплотную приблизилось к багровому добродушному лицу толстяка. Он сидел не шелохнувшись, будто околдованный жаром ее слов.

– Все это правда, – сказал Хосе.

– Значит… – сказала женщина и, подавшись вперед, погладила его огромную шершавую руку. Отбросила погасший окурок. – Значит, ты способен убить человека?

– За то, о чем я тебе сказал, – да! – с горячностью ответил Хосе.

Женщина зашлась судорожным смехом, не скрывая издевки.

– Какой ужас, Хосе! Какой ужас! – говорила она сквозь смех. – Хосе убивает человека! Ну кто бы подумал, что такой солидный человек, такой праведник, что кормит меня задарма бифштексами и болтает со мной, пока я жду клиентов, – самый что ни на есть убийца. Какой ужас, Хосе, я боюсь тебя!

Хосе опешил. Может, он даже возмутился. Может, в тот момент, когда женщина расхохоталась, он почувствовал, что все для него рухнуло.

– Ты пьяна, дурочка, – сказал он. – Иди отоспись. Вот даже есть не хочешь…

Но женщина больше не смеялась, она сидела снова серьезная, задумчивая, сгорбившись над стойкой. И следила взглядом за Хосе. Вот он открыл холодильник и снова закрыл его, ничего оттуда не достав. Вот протер сверкающее, без пылинки, стекло. Женщина заговорила тем же мягким и ласковым голосом, каким спросила его раньше: «Правда, ты меня любишь, Пепильо?»