Генри Хаггард - Братья

– Нет, султан, потому что тогда он угадает правду и…

– Откажется от вашей жертвы, сэр Годвин.

– Я хочу проститься с Масудой, служанкой принцессы.

– Этого сделать нельзя, я не доверяю больше Масуде и думаю, что она была в заговоре. Я разлучил ее с принцессой и высылаю из своего лагеря. Вероятно, она уже уехала или скоро уедет с рабами своего племени. Если бы не ее заслуги в стране ассасинов и позже, я приказал бы убить ее.

– Тогда, – вздохнул Годвин, – мне хотелось бы повидаться с епископом, чтобы он напутствовал меня и выслушал мои последние желания.

– Хорошо, его пришлют к вам. Я принимаю ваше признание, считаю, что виновны вы, а не сэр Вульф, и беру вашу жизнь. Уйдите, другие, более важные дела занимают меня. В назначенный час стражи придут за вами.

Годвин поклонился и твердыми шагами вышел из комнаты, Салах ад-Дин посмотрел ему вслед, прошептав:

– Жаль. Было бы жаль, если бы мир потерял такого отважного и хорошего человека!

Через два часа стражи пришли за Годвином вместе со старым епископом, причастившим его. Д'Арси вышел из дверей тюрьмы со счастливым выражением лица, точно жених, идущий на свадьбу. И действительно, он был счастлив в некотором смысле, он понимал, что все затруднения и печали окончились для него, у него почти не было грехов, верил он, как ребенок, и отдавал свою жизнь за друга и брата. Годвина провели в сводчатое подземное помещение большого дома, в котором жил Салах ад-Дин. Темную комнату освещали факелы. Тут его ждали палачи с помощниками. Вот вошел и Салах ад-Дин, с любопытством посмотрел на Годвина и спросил:

– Вы не переменили намерения, сэр д'Арси?

– Нет.

– Хорошо. Но мои намерения изменились. Вы проститесь с вашей двоюродной сестрой, как желали. Приведите или принесите сюда принцессу Баальбека, здорова она или больна. Пусть она увидит дело своих рук.

– Султан, – с мольбой в голосе произнес Годвин, – избавьте ее от такого зрелища!

Но он просил напрасно, Салах ад-Дин ответил только:

– Я сказал.

Прошло несколько минут, наконец послышался шелест платья. Годвин поднял голову и увидел высокую фигуру закутанной женщины, стоявшей в глубине подземелья; там было так темно, что свет от факела слабо мерцал на ее царственных украшениях.

– Мне сказали, что вы больны, принцесса, больны от печали, и немудрено, потому что человек, которого вы любите, был готов умереть за вас, – медленно заговорил Салах ад-Дин. – Теперь я сжалился над вами, и его жизнь куплена другой жизнью, вместо него умрет рыцарь, стоящий перед вами.

Женщина в покрывале страшно вздрогнула и отшатнулась к стене.

– Розамунда, – обратился Годвин по-французски, – молю вас, молчите и не отнимайте у меня сил слезами. Так лучше, вы сами знаете. Вульфа вы любите, и он любит вас, я верю, что со временем вы будете вместе. Меня вы любите только как друга. Кроме того (я скажу это, чтобы успокоить вас, а также и мою совесть), моя невеста – смерть, и я не хотел бы теперь видеть вас своей женой. Пожалуйста, передайте Вульфу, что я его благословляю и люблю, скажите также Масуде или напишите ей, этой самой верной, самой прелестной женщине, что я приношу ей в дар мое сердце, что я думал о ней в последние мгновения, что я молю Небо позволить мне снова встретиться с ней там, где все неровные пути делаются гладкими. Прощайте, Розамунда, да будет с вами мир и радость всю вашу жизнь, с вами и с детьми ваших детей… Прошу вас, помните о Годвине только, что он служил вам при жизни и слугой умер.

Она услышала, протянула руки, и, так как никто не удерживал его, Годвин подошел к ней. Не поднимая покрывала, она наклонилась и поцеловала его, сначала в лоб, потом в губы и с тихим стоном выбежала из темной комнаты. Салах ад-Дин не остановил ее. Только в глубине души султан удивился, почему, любя Вульфа, Розамунда так нежно поцеловала в губы Годвина? И, подходя к плахе, Годвин тоже спросил себя, почему Розамунда не сказала ему ни слова и почему она так горячо его поцеловала? Он почему-то вспомнил безумную скачку в горах Бейрута, прикосновение губ к его щеке над пропастью и запах волос, коснувшихся тогда его лица. Он прогнал эти мысли и вспыхнул, удивляясь, что такие воспоминания пришли на ум в ту минуту, когда он покончил с земным счастьем, потом рыцарь опустился на колени перед палачом и сказал епископу:

– Благословите меня, отец, и попросите нанести удар.

И вдруг Годвин услышал знакомые шаги и, подняв голову, увидел Вульфа, который смотрел на него.