Элизабет Мид-Смит - Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном

Избранный отцом для проповеди текст: «И когда он был еще далеко, увидел его отец и сжалился над ним…» – был из известной притчи о блудном сыне.

И мне казалось, что проповедь относится именно ко мне… Папа говорил о тех, кто согрешил и долго упорствует, не желая сознаться в своем грехе. Но когда эти грешники наконец проникнутся раскаянием, то едва вступят они на путь истинный, как Отец их Небесный выйдет им навстречу и выкажет им свое благоволение.

Слова моего отца сильно меня взволновали, я с трудом сохраняла самообладание. Но я все еще не настолько прониклась раскаянием, чтобы подойти к отцу и повиниться перед ним. Меня удерживало мое самолюбие; я чувствовала это и сокрушалась, что у меня такое гордое и непокорное сердце.

Когда я была еще совсем маленькой, у меня умерла малютка-сестра; в то время я часто думала о ней и жалела, что ее больше нет с нами. Мы с мамой часто говорили об этом. Когда я бывала послушной, мама радовалась и говорила мне, что моя маленькая сестра превратилась в ангела и следит за мной с небес. Я задавала маме наивные вопросы, например, что делает маленькая Алиса на небесах, и спустится ли она мне навстречу, когда я буду умирать… Все эти мысли роились у меня в голове во время службы; меня терзало сознание, что я уже недостойна узреть на небе маленького ангела – свою сестрицу. Я старалась успокоить себя тем, что предо мной еще долгая жизнь, но тут же вспомнила, что смерть одинаково похищает как молодых, так и пожилых людей, как подготовленных к смерти, так и нераскаявшихся грешников…

По окончании службы все вышли на паперть, и там я встретилась со всеми нашими. Джек и тут не удержался, чтобы не сказать мне колкость:

– Слушай, Мэгги, ты не очень-то важничай! Ты ведь сегодня же вечером вернешься домой, и все пойдет по-старому.

Из церкви мы вдвоем с Вайолет ехали в шарабане, запряженном парой пони. По дороге Вайолет вздумала заехать в домик лесничего, чтобы повидаться с Сесилией Ферфакс, которая ей так понравилась на нашем базаре. Я старалась отговорить ее от этого намерения, но Вайолет, при всей мягкости характера, была очень настойчива, и мне пришлось уступить.

Случилось так, что в это время по дороге проходил и сам Ферфакс. Вайолет остановила пони и окликнула его своим звонким голосом:

– Здравствуйте, Ферфакс! Подойдите к нам поближе.

Лесничий почтительно повиновался своей маленькой хозяйке, но, увидев меня рядом с Вайолет, изменился в лице и вопросительно посмотрел на меня.

– Ваша дочь, Сесилия, вероятно, дома? – спросила Вайолет, не замечая в нем никакой перемены.

– Она дома, сударыня, но она не совсем здорова.

– Ах, как жаль! А что с ней?

– Она, кажется, сильно простудилась, и моя жена решила, что ей лучше посидеть несколько дней дома.

– В таком случае мы зайдем к ней, не правда ли, Маргарет?

– Не советую вам, барышни: простуда бывает очень заразной.

– Но я никогда не простужаюсь и не боюсь никакой заразы, – возразила Вайолет. – Сесилия так любит вас, Маргарет! Зайдем, это доставит ей удовольствие.

Вайолет велела своему груму взять пони под уздцы, и мы с ней вышли из экипажа. Мы уже сворачивали на тропинку, которая вела к домику, когда Ферфакс догнал меня и сказал:

– Возьмите, пожалуйста, тут ровно пять шиллингов – в уплату моего долга вашему брату.

– Зачем вы сейчас отдаете мне эти деньги? – сказала я, нахмурившись и отступая от него. – Это еще успеется.

– Нет уж, возьмите, пока они у меня целы. Я отдал бы их самому мистеру Джеку, но мне все не удается встретиться с ним. Скажите ему, что я выплачу весь долг по частям и очень ему благодарен за то, что он одолжил мне эти деньги.

При этом Ферфакс так посмотрел на меня, как будто хотел сказать: «Теперь, когда я начал выплачивать этот долг, вы уже не имеете права жаловаться на меня сэру Уолтеру Пенроузу!» Мне поневоле пришлось взять у него эти пять шиллингов и сунуть их в свой карман.

– Как странно, – заметила Вайолет, когда лесничий отошел от нас, – тут, наверное, кроется какая-то таинственная история. Меня удивляет, что Ферфакс брал деньги взаймы у вашего брата.

– Да, это длинная история, и не стоит о ней говорить, – ответила я, – пойдемте к Сесилии, если вы непременно хотите ее видеть.

– Да-да, идемте, – согласилась Вайолет и быстро пошла вперед.

Сесилию мы нашли закутанной и сидящей у самого очага. Болезнь страшно изменила ее милое личико: оно раздулось, глаза покраснели и на опухшем лице казались маленькими.