Элизабет Мид-Смит - Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном

Тут в разговор вступил мой отец; выразив свое удовольствие моим знакомством с Вайолет, он тоже ласково притянул меня к себе и поцеловал в лоб. Я едва сдерживалась, чтобы не вскрикнуть, – так мучили меня укоры совести. У меня было одно только желание – как можно скорее вырваться из дома.

Вскоре за мной приехал экипаж из замка. Я быстро спустилась вниз, стараясь избежать прощания с братом и девицами.

– Ого! Посмотрите на нашу Мэгги! – веселился Джек, пока я усаживалась в коляску. – Вот какие мы важные! Жаль только, что нам придется без тебя окончательно договориться, как мы будем чествовать отца в день его рождения. Ведь ты вернешься только завтра к вечеру, и нам придется вопреки обыкновению обойтись без тебя. Ну, прощай, счастливого пути!

«Нам придется обойтись без тебя», – сказал мне Джек на прощание. Да, действительно, я как бы отрешилась от всех прежних – детских, невинных – затей нашего счастливого семейного кружка. Я отрешилась от мира, спокойствия и веселья, которые совместимы только со спокойной совестью!

«Зачем, ах, зачем я это сделала? – говорила я себе. – О, я просто была не в своем уме, когда решилась утаить это злосчастное письмо! Но как бы то ни было, а все же я не признаюсь. Никогда, никогда мой отец не должен узнать об этом! Только Джулия может защитить меня от позора…»

При иных обстоятельствах эта поездка в замок доставила бы мне огромное удовольствие, так как вечер был чудный, а окружающий вид – одним из живописнейших в Англии. Но сейчас, удрученная своими невеселыми мыслями, я ни на что не обращала внимания.

Вайолет уже поджидала меня.

– Ах, как чудесно, что вы приехали! Как нам будет весело вдвоем! – приветствовала она меня и увлекла прямо в сад, распорядившись сначала, чтобы мой скромный багаж – в основном кое-какие туалетные принадлежности – был отнесен наверх в назначенную мне спальню.

Вайолет объявила, что в этот день покажет мне нечто такое, чего я еще не видела в их саду. Это был отгороженный участок, предоставленный в ее полное распоряжение. Тут росли чудные плодовые деревья, были устроены клумбы с цветами и сооружен маленький летний домик в виде закрытой беседки.

Я пришла в восторг от этого волшебного уголка и удивилась, что Вайолет не привела нас туда, когда мы всей компанией осматривали достопримечательности замка.

– Сюда я мало кого вожу, – ответила милая девушка, – это мой любимый уголок, и я берегу его от посторонних глаз. Здесь я бываю подолгу. Я придаю особое значение тому, что привела вас сюда. Ах, Маргарет, если бы вы жили со мной, то мы вдвоем часто проводили бы здесь время!

– Но вы знаете, что это невозможно. Я ведь единственная дочь своих родителей, точно так же, как и вы.

– Я не только единственная дочь, но и единственное дитя, – поправила меня Вайолет, – а это большая разница. У ваших родителей есть еще сын, ваш брат Джек.

– Это правда, Вайолет; кроме того, у нас в доме еще четыре девицы, с которыми папа и мама обращаются как с родными.

– Ну а как же иначе? – возразила Вайолет. – Нельзя, чтобы они обращались с ними как-то иначе. Это, по-моему, было бы несправедливо.

– Вы думаете? – недовольным тоном проговорила я. – Однако если бы вы были на моем месте, то, может быть, рассуждали бы иначе.

– Да, вы правы; наверное, мне это было бы очень неприятно. Возможно, я даже не смогла бы выносить присутствие посторонних лиц в доме так же терпеливо, как вы. Моя милая мама очень хорошего мнения о вас, Маргарет.

– Ах, Вайолет, не говорите так; боюсь, что леди Пенроуз может разочароваться во мне.

– Нет, о, нет! Этого, я надеюсь, не случится! Ведь тогда она не позволит мне дружить с вами. Мама такая строгая, когда дело касается выбора моих подруг. Ах, Боже мой, но я, кажется, утомляю вас своей болтовней. У вас какой-то нездоровый вид.

Остаток этого вечера мы с Вайолет провели самым приятным образом, обмениваясь впечатлениями о прочитанных книгах, занимаясь игрой на рояле и пением. Минутами я была совершенно счастлива, но часто в течение вечера меня терзала неотвязная мысль о том, что моя тайна скоро обнаружится. И чем внимательнее относилась ко мне леди Пенроуз, тем тяжелее мне становилось при мысли, что всему этому скоро настанет конец. Я даже искренне пожалела, что Вайолет так сильно ко мне привязалась: я предвидела, что наша дружба будет недолгой и мне будет тяжело расстаться с ней.

В воскресенье утром мы отправилась в нашу церковь, где я сидела рядом с Вайолет на старинной фамильной скамье семейства Пенроузов. Вайолет была вся в белом, и ее нежное личико выглядело чистым и невинным, как у ангела. Она внимательно следила за службой, перелистывая свой молитвенник, и усердно молилась. Что же касается меня, то я не могла всецело предаться молитве, так как душа моя была неспокойна. Но я все еще не столько каялась в своем проступке, сколько была озабочена тем, чтобы скрыть свой позор от тех, кто так горячо меня любит, не подозревая, сколь недостойна я этой любви.