Горацио Олджер - Томми-бродяга

– Может быть, она наймет горничную?

– А кто горничная? – удивилась служанка.

– Я.

– Ах, ты! Тогда она не хочет никого нанимать, – манеры служанки резко изменились. – Лучше запомни: нечего звонить в парадную дверь. Подвал вон там, внизу. Там и дверь.

– Что эта дверь, что та, какая разница, – спокойно сказала Томми.

– Для тебя обе двери слишком хороши! – служанка злилась, потому что она ошиблась и поначалу обращалась с Томми как с уважаемым посетителем.

– А сколько вам приплачивают за вежливость? – так же спокойно спросила Томми.

– Тебе-то что! Проваливай, и чтоб я больше тебя здесь не видела!

Таков был результат первой попытки. Но Томми не была обескуражена. Она подумала, что в этом городе много улиц, и на каждой улице много домов, а значит, и очень много возможностей.

Она подошла к двери следующего дома, решив, что не надо игнорировать совет неприветливой горничной, позвонила в дверь подвала и задала все тот же вопрос:

– Вам не нужна горничная?

Здесь горничная была нужна, в этом доме даже подавали запрос в агентство по найму людей для домашних работ. Поэтому было естественно предположить, что Томми направило агентство.

– Входи, – сказала служанка, – сейчас доложу миссис, что ты здесь.

Она поднялась по лестнице и довольно быстро вернулась:

– Пойдем.

Томми последовала за ней по лестнице наверх и уселась в холле. Вскоре в холл спустилась леди, по виду слабая и апатичная женщина.

– Вы пришли наниматься горничной?

– Да, мэм.

– Вы кажетесь очень юной. Сколько вам лет?

– Двенадцать, – ответила Томми.

– Только двенадцать? Меня поражает, что они посылают мне такую молоденькую девушку. У вас есть опыт работы?

– Да, мэм.

– Где вы работали?

– У миссис Мэртон, на Шестнадцатой улице.

– Сколько времени вы там служили?

– Три месяца.

– Рекомендации от хозяйки есть?

– Нет, – сказала Томми.

– Почему вы ушли? – подозрительно спросила леди.

– Потому что она сказала, что я взяла деньги, а я их не брала, – прямо ответила Томми.

Лицо леди резко изменилось, что не сулило Томми ничего хорошего.

– Я не могу вас нанять, – сказала дама. – Не понимаю, почему они там, в агентстве, вас прислали.

– Меня никто не присылал.

– Вас не из агентства прислали? Откуда же вы узнали, что мне нужна горничная?

– Я и не знала. Я подумала, что вам, может быть, нужна горничная.

– Если бы я это знала, сразу бы вам отказала. Ступайте вниз, там слуги покажут выход через подвал. Вон туда по лестнице.

– Хорошо. Я не заблужусь, можете не провожать меня.

Леди взглянула на Томми, пытаясь понять, намеренно ли грубит эта странная девочка. Но на лице Томми было выражение совершенной безмятежности, и дама промолчала.

Столь же безуспешно Томми обошла еще несколько домов. Она уже начала думать, что устроиться горничной гораздо сложнее, чем она считала раньше. Во всяком случае, сегодня уже не сто́ит ходить по домам. Нужно отложить это на завтра.

«А завтра, может быть, что-нибудь подвернется», – подумала Томми с тем же философским отношением к жизни, которое было ей свойственно прежде.

Было уже почти пять часов, когда Томми прекратила свои хождения по домам в поисках места горничной. Теперь девочка направилась к центру города. Ее прежняя уличная жизнь проходила по соседству с Центральным парком. Недалеко от парка располагались офисы редакций ежедневных и еженедельных газет. Здесь обычно толпились сотни бездомных ребятишек, которые торговали газетами, бегали, выкрикивали объявления – одним словом, боролись за выживание. Призрак прежней жизни, печально маячивший перед Томми, как магнит тянул ее к этим местам.

Она прошла по Четвертой улице, затем по улице Бауэри [9]. Три месяца девочка не была в этих местах, которые редко покидала прежде. Чем дальше шла Томми, тем чаще она видела знакомые лица. Она прошла мимо чистильщиков обуви и продавцов газет, которых давно знала и, конечно, помнила, но никто из них не узнал ее. Это удивляло Томми, пока она не поняла, в чем дело: красиво одетая девочка была совсем не похожа на Томми, которая мела улицы в тряпках и лохмотьях.

Казалось, что, отказавшись по воле случая от своей прежней жизни, она потеряла симпатии старых друзей. Все это было очень досадно, тем более что сейчас приходилось возвращаться обратно в прошлую жизнь. Бедная девочка начинала сожалеть о том, что судьбе было угодно подарить ей совсем иной опыт, фрагмент другой, лучшей жизни, и теперь ей будет трудно вернуться к уличному существованию.