Эдит Несбит: Пятеро детей и Оно

Дети уже дружно всхлипывали.

– У фермера есть коляска, – сквозь слезы проговорила Антея. – Но лучше тебе сейчас никуда не ехать. Подождем, пока папа вернется.

Мама, словно не слыша ее уговоров, уже собиралась в дорогу. Приняв какое-нибудь решение, она всегда доводила его до конца, чем очень была похожа на свою старшую дочь Антею.

– Вот что, Сирил, – сказала она, прикалывая к волосам шляпу длинными острыми булавками с фиолетовыми шариками у основания. – Ты остаешься в доме за старшего. Не покидай спальню. Можешь до моего возвращения пускать в ванне кораблики. Марте скажи, что я это тебе разрешила. Второй выход из комнаты я заперла, а дверь на лестничную площадку пусть остается открытой. Главное, не позволяй никому, кроме вас, заходить сюда. О том, что здесь спрятаны драгоценности, знаем только мы с вами и воры. Роберт, ты побудь в саду и наблюдай за окнами. Если заметишь, что кто-то пытается в них забраться, сразу беги на кухню, где я попрошу подежурить до моего приезда двух работников с фермы, и сообщи им. Уверена: вы прекрасно справитесь. И, полагаю, опасность вам не грозит, потому что преступники вряд ли решатся прийти сюда до темноты. Ну, кажется, все, мои дорогие.

Как ни подавлены были дети всем происходящим, решительность мамы их восхитила, и каждый из четверых подумал, что с ней вместе им бы наверняка удалось гораздо быстрее и легче выйти из всех опаснейших ситуаций, которые возникли благодаря их желаниям.

«Она прирожденный лидер, – думал по этому поводу Сирил. – Только не представляю, что с нами-то будет. Ну, предположим, девочки сбегают и найдут Саммиада. Допустим даже, он согласится убрать из маминой комнаты все драгоценности. Но это ведь никого уже не спасет. Куда ни смотри, все плохо. Мама подумает, что мы или грабителей проворонили и им удалось пролезть в ее комнату, или сами спрятали драгоценности. А полиция вообще заподозрит маму в обмане. Вот уж мы вляпались с вами так вляпались».

Он судорожно сложил из бумаги кораблик и, следуя маминому совету, принялся с яростью гонять его по воде в ванне, а Роберт спустился в сад, сел на пожухлую траву, обхватил руками голову и надолго замер в такой исполненной безнадежности позе.

Антея и Джейн тоже спустились вниз и остановились в коридоре, на том самом месте, где на циновке из кокосового волокна, которая застилала пол, образовалась дыра того самого свойства, о которую непременно споткнешься, стоит лишь на мгновение зазеваться.

– Мрак и ужас, – сказала Антея. – Мы даже не знаем, все ли бриллианты нашлись. А если нет? Полиция ведь тогда решит, будто мама и папа часть их себе оставили. Их посадят в тюрьму, а мы превратимся в презренных детей преступников. Но нам все равно будет все-таки легче, чем папе с мамой, – чуть поразмыслив, добавила она.

– Что же мы можем поделать? – с растерянным видом смотрела на нее Джейн.

– Только одно, – твердо проговорила сестра. – Непременно найти Саммиада. Смотри, какая сейчас жара. Почти уверена, что он вылез на солнышко, чтобы погреть свой больной усик.

– Даже если и так, не станет он больше сегодня для нас ничего исполнять, – с грустью проговорила Джейн. – Он с каждым разом, как мы его видим, становится все сердитее и сердитее. По-моему, он вообще уже ненавидит наши желания.

У Антеи, сначала уныло кивавшей ей, внезапно сделался такой вид, словно она навострила уши.

– Что? – тут же насторожилась и Джейн. – Неужели придумала?

– Да! Побежали! – уже устремилась к двери Антея. – Это действительно наш последний шанс!

К карьеру они неслись с такой скоростью, что ветер свистел в ушах. И, добежав, действительно тут же увидели Саммиада.

Он грелся, устроившись в золотисто-песчаной ямке, и лучи вечернего солнца падали на его больной усик. При виде девочек блаженное выражение на его лице сменилось настороженным, и он тут же начал закапываться, явно предпочитая их обществу одиночество, но Антея с необычайным проворством успела схватить его за мохнатые плечи.

– Что еще за манеры? – взвизгнуло возмущенное существо. – Отпусти сейчас же!

Но Антея его не послушалась.

– Миленький добрый наш Саммиад, подожди, пожалуйста, – выпалила она на одном дыхании.

– О, да. Конечно. Миленький. Добрый, – проворчал он. – Смею догадываться, тебе понадобилось исполнить еще одно желание. Но я не могу, как раб на галерах, с утра до вечера заниматься желаниями людей! – повысил он голос. – У меня, между прочим, тоже есть право на личную жизнь.