Эдит Несбит - Пятеро детей и Оно

– Ну, я, значит, за кукурузой, – бросил он на ходу и смешался с толпой.

В это же самое время мимо дежурившей возле приподнятой задней стены павильона Бекки прошествовал еще один мальчик в костюмчике.

– Ну, я, значит, за кукурузой, – тоже бросил он ей на ходу и тоже быстро и тихо смешался с толпой.

Первым мальчиком был Сирил, а вторым – Роберт, который после захода солнца уменьшился до своих обычных параметров. Каждый из них постарался как можно скорее миновать поле и выбраться на дорогу, где Роберт вскоре нагнал Сирила. А потом они что было мочи припустились к дому и развили такую скорость, что на место им удалось прибыть одновременно с сестрами, хотя те и покинули ярмарку куда раньше.

А путь-то был очень длинный, в чем они убедились на следующее же утро, когда оказались вынуждены волочь на себе обратно экипаж гувернантки. Роберт-то ведь теперь не мог в него впрячься и прокатить всю компанию с ветерком до дома, словно он – великанская няня, а они – младенцы в тележке наподобие той, в которой возили Ягненочка.

Какие слова сказали Билл и Бекка, обнаружив, что великан исчез, умолчу. Мне это просто неизвестно.

Через утро после того, как Роберту захотелось стать больше, чем мальчик пекаря, Сирил проснулся с замыслом, который осенил его еще вчера утром, но был тогда неосуществим, потому что пришлось возвращать экипаж гувернантки. Теперь он мог наконец воплотить задуманное.

Ванну Сирил принимать остерегся. Она была жестяной, а такие ужасно шумят, и был риск, что это разбудит Роберта. Поэтому Сирил просто оделся и тихо, как поступила однажды Антея, выскользнул из объятого сном дома на улицу.

Он давно уже думал о том, как улучшить желания. До сих пор они просили у Саммиада лишь всякую ерунду, которая оборачивалась для них к тому же самыми пагубными последствиями. А все правильные и полезные желания, которые возникали в их головах, когда Саммиада не было рядом и они вели вполне обычную жизнь, начисто испарялись из памяти, стоило им спуститься в песчаный карьер. И вот Сирил сообразил, как выйти из положения.

Добежав по росистому ясному утру до места, он осторожно и бережно откопал Саммиада и начал беседу с вежливого вопроса, не нанес ли вреда его драгоценному здоровью досадный контакт с позавчерашними слезами Роберта?

Саммиад пребывал в хорошем расположении духа и потому вполне милостиво ответил:

– Ну, что я могу сегодня для тебя сделать? Полагаю, раз ты явился ко мне столь рано и в одиночестве, то одержим желанием, в которое не посвящены ни брат твой, ни сестры. Я прав? Только позволь, во имя твоего же блага, уговорить тебя. Пожелай хорошего мясистого мегатериума и будешь доволен и счастлив.

– Спасибо большое, но не сегодня, – самым любезным тоном, однако очень решительно поспешил отказаться Сирил. – А что я на самом деле хотел сказать… Ну, вот знаешь, когда, например, мы играем во что-то обычное, обязательно возникает множество всякого-разного…

– Я редко предаюсь играм, – высокомерно и холодно перебил его Саммиад.

– Ну, все равно, ты ведь понимаешь, о чем я, – боясь сбиться с мысли, быстро продолжил Сирил. – И вот я хочу попросить. Нельзя ли, чтобы наши желания исполнялись в тот же момент, как они у нас возникают? И тебе так, наверное, будет легче. Не станем тебя лишний раз беспокоить своими приходами, – прибег к дипломатии он.

– И кончится тем, что вы снова себе пожелаете какой-нибудь совершенно ненужный замок, а то и похуже, – потянулся и зевнул песчаный эльф. – Из века в век все одно и то же, – уныло добавил он. – С той самой поры, как всему человечеству взбрело в голову отказаться от нормальной здоровой пищи. Но если тебе угодно, пожалуйста. Успешных всем вам желаний.

– Спасибо большое и до свидания, – начал прощаться с ним Сирил.

– Вот что еще я тебе скажу, – резко выстрелил Саммиад в его сторону своими улиточными глазами. – Вы успели изрядно меня утомить. Вы все. Все четверо. Разума у вас меньше, чем у какой-нибудь устрицы. Ладно. Свободен. Желаю здравствовать.

И он начал закапываться. А Сирил ушел.

– Как же долго эти младенцы остаются младенцами, – уже позже этим же утром посетовал он, после того как Ягненочек незаметно увел у него из кармана часы и, исхитрившись открыть их крышку, с радостным гуканьем ими воспользовался в качестве садовой лопатки.

Сирил попробовал их отмыть, но чище они от этого не стали, а главное, больше решительно не ходили. В самый острый момент происшествия он позволил себе ряд весьма острых высказываний по адресу малыша, но некоторое время спустя до того сменил гнев на милость, что даже согласился пронести Ягненочка на закорках часть пути до леса, куда они всей компанией отправились собирать орехи. К этому времени он успел добиться согласия остальных последовать его плану. Вот они и решили заняться вполне обычным делом, а с желаниями поостеречься до той поры, пока не возникнет настоятельная необходимость пожелать действительно что-то важное.