Эдвард Бульвер-Литтон - Мой роман, или Разнообразие английской жизни

– Мой добрый Гарлей! вероятно, он пришел переговорить со мной о выборах. Он необыкновенно сметлив в этих щекотливых делах.

– Я пришел сам именно по этому же делу и требую перед бароном первенства. Я не только слышал в обществе, но и читал в газетах, что какой-то Дженкинс, картавый оратор, и лорд Вигголин, недавно сделанный членом Адмиралтейства, непременно будут выбраны от города, которого ты был представителем. Правду ли я говорю?

– Я полагаю, что они займут мое место без малейшего сопротивления. Продолжай, мой друг.

– Поэтому отец мой и я условились упросить тебя, ради старинной нашей дружбы, быть еще раз представителем Лэнсмера.

– Гарлей! воскликнул Эджертон, меняясь в лице, но уже заметнее, чем при докладе о зловещем приезде барона Леви: – Гарлей! я решительно не могу принять такого предложения.

– Не можешь! Почему же? И что с тобой делается, Одлей? ты так взволнован, сказал Гарлей, крайне изумленный.

Одлей молчал.

– Я сообщил эту идею двум-трем бывшим министрам, и они единодушно советуют тебе принять наше предложение. Даже моя мать вросила передать тебе, что она очень, очень желает, чтобы ты возобновил к нашему местечку прежние отношения.

– Гарлей! снова воскликнул Эджертон, устремив на умоляющее лицо своего друга пристальный взор, в котором отражаюсь сильное волнение души. – Гарлей! еслиб в эту минуту ты мог читать в душе моей, ты бы сказал…. ты бы….

Голос Одлея задрожал, и твердый, непоколебимый человек тихо склонил голову на плечо Гарлея, и судорожно сжал его руку.

– О, Гарлей! потеряй я твою любовь, твою дружбу – и для меня ничего бы не осталось в этом мире.

– Одлей! дорогой мой Одлей! ты ли говоришь мне это? тебя ли я слышу, моего школьного товарища, моего друга, которому я доверял все свои тайны?

– Да, Гарлей, я сделался очень слаб, – слаб телом и душой, сказал Эджертон, стараясь улыбнуться. – Я не узнаю себя…. не узнаю в себе того человека, которого ты так часто называл стоиком и сравнивал с «железным человеком», в поэме, которую любил читать в Итоне.

– Но даже и тогда, мой Одлей, я знал, что под железными ребрами того человека билось горячее сердце. Я часто удивляюсь теперь, каким образом протекла твоя жизнь, не испытав мятежных страстей. Оно и прекрасно! жизнь твоя была счастливее моей.

Эджертон, отвернув лицо от сострадательного взора своего друга, оставался на несколько секунд безмолвным. Он старался переменить разговор и наконец спросил Гарлея, до какой степени успел он в своих видах на Беатриче и в своих наблюдениях за граном.

– Что касается Пешьера, отвечал Гарлей: – мне кажется, что угрожавшую опасность мы представляли в слишком преувеличенном виде, и что его пари было одно пустое хвастовство. В настоящее время он очень спокоен и, по видимому, всей душой предан игре. Его сестра в течение последних дней не отворяет дверей своих ни для меня, ни для моего молодого товарища. Я начинаю опасаться, что, несмотря на все мои мудрые предостережения, она успела вскружить голову поэта, и что или он, прельщенный красотой маркизы, должен был выслушать грубый отказ её, или, быть может, предвидя опасность, он не решился встретиться с ней лицом к лицу. Я основываю такое мнение на замешательстве, которое обнаруживается в молодом человеке, когда я начну говорить о маркизе. Впрочем, если граф действительно неопасен, то склонить его сестру на нашу сторону не предвидится особенной необходимости, тем более, что я надеюсь снискать правосудие для моего друга-итальянца, чрез весьма обыкновенные каналы. Я приобрел союзника в лице молодого австрийского принца, который теперь в Лондоне и который обещал употребить все свое влияние в Вене в пользу моего друга. Кстати, любезный Одлей, я давно собираюсь представить тебе молодого поэта; но так как у тебя очень мало свободного времени, то пожалуста назначь мне час для этого ожидания. Этот молодой поэт – сын её сестры. Быват минуты, когда выражение его лица имеет удивительное сходство с ней….

– Хорошо, хорошо, отвечал Одлей, торопливо:– приезжай с ним когда тебе угодно…. Ты говоришь, что он сделал большие успехи…. и, конечно, пользуясь твоим расположением, он смело может считать себя счастливым человеком….. Я от души этому рад.

– А что твой protégé , этот Рандаль Лесли, которого ты запрещаешь мне не любить ?… трудное исполнение!.. Скажи, на что он решился?

– Нести одну со мной участь. Гарлей, если небу не угодно будет продлить мою жизнь до возвращения к прежнему могуществу, если не успею и упрочить счастья этого молодого человека, но забудь, что он предан был мне во время моего падения.