Вера Крыжановская-Рочестер - Царица Хатасу

– Рома, Рома! Зачем я тебя встретила!

В этот момент послышался глухой вздох и заставил ее вздрогнуть. Она выпрямилась и вскрикнула. В нескольких шагах от нее, прислонившись к колонне, стоял молодой жрец Гаторы. Из-за жары, вероятно, на нем была не длинная одежда посвященных, а обыкновенный костюм благородных египтян: короткая белая туника, двойное ожерелье и клафт.

Стоя неподвижно, как прекрасное изваяние, он со странным выражением смотрел на Нейту, не замечая, по-видимому, ее волнения. Захваченная врасплох, девушка дрожала от стыда и страха, что выдала свою сердечную тайну перед тем, кого любила. Ей казалось, что Рома читал в глубине ее души и, может быть, смеялся над наивной девушкой, так неосторожно вздыхавшей о нем. От этой мысли вся кровь бросилась ей в голову.

Вскочив с ложа, она как стрела промчалась мимо жреца в сад. Она хотела спрятаться, пока он не уйдет. В это мгновение ей был ненавистен даже вид Ромы. Но прежде чем она добежала до густой тени сикомор, чья-то рука остановила ее.

– Почему ты убегаешь от меня, Нейта? Успокойся, – сказал Рома, устремляя на нее пылающий взор. Но волнение было слишком сильным для девушки, и без того уже расстроенной огорчениями последнего времени и разговором с Кениамуном. Голова у нее кружилась, в ушах шумело. Ей казалось, что, охваченная каким-то вихрем, она падает в мрачную бездну.

Она очнулась, лежащей на каменной скамейке. Голова ее покоилась на груди Ромы, и Нейта чувствовала его учащенное дыхание. Видя, что она пришла в себя, молодой человек заставил ее сесть, продолжая поддерживать рукой.

– Ты больна, Нейта, – ласково сказал он, – это доказывает твое беспричинное волнение. Тебе надо прийти в себя и спокойнее смотреть на будущее, сулящее тебе счастье. Ты говорила мне, что Хартатеф был тебе ненавистен. Боги освободили тебя от него и дают в мужья молодого и красивого человека, который тебя любит и сумеет сделать счастливой. К чему эти слезы? Они доказывают мне, что в твоей душе царит разлад и что ты не любишь никого из тех, кто по закону мог бы стать твоим мужем. Поверь мне, Нейта, желание того, чего нельзя иметь, не приносит счастья. Только одно исполнение обязанностей заполнит душевную пустоту. Не отвлекайся ни направо, ни налево. Старайся платить взаимностью за любовь мужа, и покой вернется в твою душу. Жизнь замужней женщины даст тебе новые радости – радости священные, когда ты станешь матерью. На маленьком существе, которое даруют тебе боги, сосредоточатся все твои помыслы, и ты будешь улыбаться при воспоминании о своих ребяческих грезах.

Нейта выпрямилась с пылающим лицом.

– Не говори так, Рома, – энергично перебила она. – То, что ты говоришь, дышит спокойствием добродетели и суровой мудростью божества, которому ты служишь. Но ты ничего не понимаешь в страстных чувствах души. Ты мне говоришь об обязанностях. Но разве сердце заботится об обязанностях, когда оно занято образом одного существа? Мое сердце не пусто, как ты воображаешь. Оно слишком полно единственным человеком, которого я люблю и…

Кровь внезапно прилила к лицу жреца. Его глаза устремились на изменившееся лицо Нейты и вспыхнули огнем. Она и не подозревала, как была очаровательна в своем страстном волнении, охватившем все ее существо и почти вырвавшем у нее признание в любви.

– Нейта, Нейта! – сказал Рома нерешительным голосом, взяв ее за руки. – Не говори больше ни слова, иначе ты скажешь слишком много, о чем будешь потом сожалеть. Я не имею права знать тайну твоего сердца. Я знаю, что волнение, в котором ты находишься, заставляет забыть, с кем ты говоришь. Потом ты же будешь избегать меня, как это сейчас сделала на террасе.

Как будто внезапно очнувшись, Нейта умолкла, но уже не пыталась бежать. Невыразимое чувство стыда и отчаяния приковывало ее к месту. Слова Ромы убедили ее, что он влюблен в свою жену и вовремя остановил ее признание, чтобы не открывать ей унижающую истину: «Я не могу любить тебя». Если бы она видела полный печали и страсти взгляд Ромы, устремленный на ее опущенную голову, то утешилась бы. Но она не смела поднять глаз. Девушка не пошевелилась, даже когда жрец наклонился к ней и прошептал:

– Не считай меня холодным и бесчувственным, Нейта! Я понимаю все, что угнетает твое сердце. Никто жарче не будет умолять богов, чтобы они даровали тебе покой и счастье, чем жрец храма Гаторы.

Только услышав удалявшиеся шаги Ромы, она упала на скамейку и разразилась рыданиями.

– Во имя Ра и Гаторы, о чем ты плачешь здесь в одиночестве? – спросил несколько минут спустя звучный голос Роанты. – Я думала, что ты с Кениамуном… Когда же я узнала, что он ушел, и направилась к тебе, то встретила Рому, выбежавшего со странным выражением лица из этой рощицы, где теперь я нахожу тебя в слезах. Уж не поссорилась ли ты с ним?