Феликс Дан - Аттила. Падение империи (сборник)

Наступило долгое молчание.

Наконец Максимин произнес, качнув седой почтенной головой:

– Так вот как? Ты передаешь вражду даже по наследству. У тебя есть сын?

– Да.

– И ты учишь его ненавидеть Рим! И ты заставил его повторить ту же клятву?

– Да, римлянин, – раздался вдруг звонкий юношеский голос. – И я твердо сдержу слово.

Стройный красивый мальчик лет пятнадцати, незаметно шедший до сих пор позади Эдико и слышавший каждое слово, подскочил к отцу, обнял его и скрылся.

– Это был?..

– Мой, сын. Как только он достигнет совершеннолетия, я заставлю его поклясться. И мой Одовакар не изменит данной клятве.

Поздно вечером в тот же день, окончив приготовления к отъезду, безотлагательно назначенному на следующее утро, четверо друзей сидели у крыльца, желая подышать чистым воздухом после ужина. Невольники вынесли им скамьи и подножья, укрытые коврами.

Мрачное настроение римлян еще более усиливалось в душной атмосфере темной ночи. На небе не было видно ни звезд, ни месяца.

Поблизости от дома, на углу широкой улицы, пылал костер, разложенный стражей. Около него лежали два гуннских воина, готовых, когда наступит очередь, сменить часовых у западных ворот.

Приск с участием взял руку маститого сенатора, который временами тяжело вздыхал, опустив голову на грудь.

– Благородный друг, неужели ты страдаешь так жестоко? – спросил ритор.

– Я уничтожен! Какой позор!.. Что может быть хуже этого? Не знаю, как мне жить после того, что я был вынужден услышать сегодня от гуннов, не имея возможности опровергнуть их обвинения!

– Погиб Рим и вся вселенная! – мрачно продолжил Примут.

– Кто спасет их от гуннов? – вздохнул Ромул.

– Германцы! Готы! Франки! – раздались вдруг в темноте громкие голоса.

– Кто идет? – крикнули лежавшие у костра гуннские воины, вскакивая на ноги и направляя копья в сторону прямой улицы от западных ворот.

– Мы – готы! Франки! Тюрингенцы! Аллеманы! Фризы! Саксы! Дорогу нам, если не хотите быть побитыми!

– Кто вы такие? – крикнул начальник стражи.

– Посланники тех народов, которые мы назвали. Ваши часовые у ворот велели нам назвать себя, когда мы наткнемся на ваш караул. Ишь ведь какая темень! Мы должны говорить с повелителем гуннов.

– А с какою вестью пришли вы к нему? Скажите, если это не тайна, – спросил Приск. – Мы тоже посланники из Рима и Византии.

– Наша тайна скоро обнаружится, – расхохотался в ответ рыжий кудрявый франк. – Аттила воображает, что все должны повиноваться мановению его руки. Посмотрим, что он заговорит, когда узнает о цели нашего посольства.

– Ведь ты остгот, – сказал один из гуннских начальников стоящему рядом с ним человеку. – Я знаю тебя, Витигиз. Наш государь нетерпеливо ждет вашего короля Валамера. Прибудет ли он сюда?!

– А вот увидишь. Гей, товарищи! Пойдем! – довольно дерзко отозвался остгот.

И вновь прибывшие направились дальше, звеня оружием. Их было двенадцать человек. Освещенные сзади трепещущим пламенем костра, эти могучие фигуры казались еще выше. Шлемы и шапки чужестранцев были увенчаны орлиными крыльями, медвежьими мордами с оскаленными зубами, турьими и оленьими рогами. Длинные плащи из меха у этих исполинов дремучих лесов спускались с широких плеч, между тем как острые концы копий достигали как будто до самых туч, когда их освещала внезапная вспышка огня.

Молча, с удивлением смотрели им вслед римляне.

– Вот этих еще не сокрушили гунны! – заговорил Максимин. – Пойдемте-ка на покой. Если нам и не удастся заснуть, все-таки тело требует необходимого отдыха.

Когда на следующее утро посланники стали собираться в дорогу, они сильно удивились, увидев рядом со своими повозками, носилками и лошадьми еще несколько новых повозок и породистых коней, подведенных к крыльцу.

– Это дары Аттилы вам, – сказал Эдико и, откинув крышку одного из сундуков, указал на груды звериных шкур, прибавляя:

– Вот лучшие меха, которые носят самые знатные из наших вельмож. Но подождите. Вам приготовлен еще один подарок. Мне поручено позаботиться о нем, а также проводить вас для безопасности до границы.

– Где Вигилий?

– Отослан вперед, – отвечал подошедший Хелхал, которому также было приказано, хотя и не далеко, проводить отъезжающих в знак почета. – Государь нашел, что вам не будет приятно ехать вместе с преступником, закованным в цепи.

– Этот варвар совершенно непостижим и полон противоречий, – тихо сказал Приск Максимину. – Он жаден до золота, хуже византийского фискала; иногда кажется, что вся его государственная мудрость и всесветное могущество направлены только на то, чтобы собрать отовсюду как можно больше золота…