Феликс Дан - Аттила. Падение империи (сборник)

– Тут Хризафиос сказал: «Ты можешь, Эдико, добыть себе такой же дом, крытый золотой черепицей, и купаться в золоте, если захочешь».

– Когда же наконец перестанет он говорить правду и начнет хитрить? Какой безумный риск! – шептал про себя Вигилий.

– Я удивился. «Для этого тебе нужно только переселиться к нам из земли гуннов», – продолжил Хризафиос.

«Наконец-то я дышу свободно! Он начинает скрывать истину», – мелькнуло в голове Вигилия.

– Я онемел от изумления, – тут Эдико внезапно обернулся и указал рукой на Вигилия. – Вот этот человек вмешался в наш разговор.

– Он сошел с ума! – в ужасе произнес Вигилий, уже давно слушавший Эдико с выпученными глазами и разинутым ртом. Холодный пот выступил у него на лбу; он завертелся туда и сюда, закутал голову плащом и бросился к двери.

Однако четверо гуннов, с самого начала незаметно пробравшихся к нему и отделившие его от других послов, схватили византийца за плечи своими железными руками, тем самым помешав ему упасть, поскольку его уже совсем не держали ноги. Он вынужден был стоять, дрожа всем телом, и слушать обличительную речь Эдико. Германец опять заговорил совершенно хладнокровно и только ближе к концу разразился гневом.

– Вигилий спросил меня: «Имеешь ли ты свободный доступ к самому Аттиле – во время охоты, походов или на отдыхе – в его палатку, спальню?» Я отвечал: «Когда обязанности наместника не задерживают меня в Пеонии, на берегах Савы, или когда государь не отправляет меня куда-нибудь во время войны полководцем, а в мирное время – посланником, то я всегда нахожусь при нем и поочередно разделяю с другими знатными людьми высокую честь стоять на страже у его изголовья и подавать ему, утром и вечером, свежую воду для питья». Тогда евнух пропищал своим визгливым голосом: «Счастливец! Какое ожидает тебя благополучие, если только ты сумеешь молчать и выкажешь немного мужества. Я сам предоставлю тебе несметные богатства и блестящее положение. Но нам нужно хорошенько переговорить между собою. Теперь я спешу в императорский дворец. Сегодня вечером приходи ко мне ужинать, но один, без своей свиты и спутников».

Вигилий вдруг захрипел.

– Я все еще не угадывал гнусного замысла, полагая, что меня просто хотят задобрить, как влиятельного человека, который может способствовать заключению мира с Византией. Ничего не подозревая, я обещал прийти. Хризафиос махнул рукой. Вигилий вывел меня из комнаты, а сам остался. Вечером я пришел в назначенный час к ужину и встретил у евнуха только одного гостя – то был опять-таки Вигилий.

Тут византиец грохнулся об пол, несмотря на поддержку гуннов. Они грубо подхватили его с земли и пододвинули ему скамейку, на которую он и сел, прислонившись спиною к одному из столбов. Между тем восемь дюжих рук держали его по-прежнему, как в тисках.

Совершенно растерявшись, слушали остальные послы доклад Эдико. Тот продолжал:

– После того как невольники унесли остатки ужина, Вигилий запер за ними дверь, предварительно убедившись, что никто из них не остался в соседней комнате. Потом оба византийца взяли с меня клятву, что я сохраню в строжайшей тайне наши переговоры, если даже не соглашусь на их предложение, по их словам, крайне выгодное и нисколько не опасное для меня. Я поклялся, потому что хотелось во что бы то ни стало разоблачить замыслы византийцев.

– Так-то ты держишь клятву, подлый германец! – не выдержал наконец Вигилий в порыве бешенства и отчаянья.

– Я ее и не нарушаю, – сказал Эдико, не удостоив врага даже взглядом. – Я поклялся молчать спасением своей души и загробным блаженством, как клялись вы оба; но ваш христианский рай мне вовсе не нужен. После смерти меня возьмет Вотан в свою Валгаллу [9] Валгалла – находилась в Асгарде и служила временным пребыванием героев, павшим в битве, до тех пор, пока, после крушения мира и возобновления его в лучшем виде, боги и люди, достойные вечного блаженства, не переселятся в постоянный рай – Гимли. . – И, Эдико прибавил после этого отступления:

– Тогда первый советник императора хладнокровно сказал мне в лицо: «Убей Аттилу!»

Крики бешенства и ужаса, стоны изумления потрясли стены громадной залы. А Эдико продолжал:

– «Убей Аттилу! Беги в Византию! Будь первым после меня по могуществу, богатству и блеску». К счастью, по правилу византийского устава, я должен был оставить свое оружие у порога. Если бы не так, то несдобровать бы обоим злодеям, вероятно, я уложил бы их на месте. Но теперь я только вскочил с мягких подушек дивана, будто ужаленный ядовитой змеей, и хотел выбежать вон – на свежий воздух. Но тут – не знаю, как это случилось – передо мною вдруг встала окровавленная тень…