Александр Дюма - Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Часть шестая

– Вот как… – прошептал Арамис.

– Бель-Иль для вас – так же, как Во для короля. Уходите, д’Эрбле, уходите; клянусь, пока я жив, ни один волос не упадет с вашей головы.

– Благодарю вас, – сказал с мрачной иронией Арамис.

– Прошу вас, уезжайте и дайте мне руку на прощание, прежде чем мы побежим спасать: вы – свою жизнь, а я – свою честь.

Арамис вынул руку из-за пазухи. Она была окровавлена; он ногтями разодрал себе грудь, как бы желая наказать ее за то, что в ней родилось столько мечтаний, более пустых, безумных и быстротечных, чем человеческая жизнь. Фуке почувствовал ужас и жалость; он подошел к Арамису с раскрытыми объятиями.

– У меня нет с собой оружия, – прошептал Арамис, суровый и неприступный, как тень Дидоны.

Потом, не коснувшись протянутой руки Фуке, он отвернулся и отошел на два шага. Его последним словом было проклятие, его последним жестом была анафема, которую он начертал окровавленной рукой, запятнав несколькими каплями своей крови лицо Фуке.

И оба бросились из комнаты на потайную лестницу, которая выходила во внутренний двор.

Фуке велел закладывать своих самых лучших лошадей, а Арамис остановился у лестницы, которая вела в комнату Портоса. Он задумался, а в то время карета Фуке во весь опор выезжала из главного двора.

«Уезжать одному?.. – думал Арамис. – Предупредить принца?.. О проклятье! Предупредить принца и что же делать потом?.. Бежать с ним?.. Всюду за собой тащить это живое обвинение?.. Война?.. Неумолимая гражданская война?.. Без сил, увы!.. Невозможно! Что он будет делать без меня?.. О, без меня он обрушится, как и я… Кто знает?.. Пусть свершается судьба. Он был обречен, так пусть остается обреченным… Погиб! Я погиб! Что делать? Ехать в Бель-Иль? Да! А Портос останется здесь и будет говорить и всем все расскажет! Портос, быть может, пострадает!.. Я не хочу, чтобы Портос страдал. Он – часть меня; его боль – моя боль. Портос уедет со мной и разделит мою судьбу. Так надо.

И Арамис, боясь встретить кого-нибудь, поднялся по лестнице, никем не замеченный.

Портос, только что вернувшийся из Парижа, уже спал сном праведника. Его громадное тело забывало усталость так же, как его ум забывал мысль.

Арамис вошел, легкий как тень, и положил свою нервную руку на плечо великану.

– Проснитесь, Портос, проснитесь! – крикнул он.

Портос повиновался, встал, открыл глаза, но разум его еще спал.

– Мы уезжаем, – сказал Арамис.

– А! – произнес Портос.

– Мы поедем верхом и поскачем так быстро, как никогда в жизни не скакали.

– А! – повторил Портос.

– Одевайтесь скорее, друг мой.

Он помог великану одеться и положил ему в карманы его золото и бриллианты. И в то время, как он этим занимался, его внимание привлек легкий шум.

В дверях стоял д’Артаньян.

Арамис вздрогнул.

– Какого черта вы тут так суетитесь? – спросил мушкетер.

– Шш! – прошептал Портос.

– Мы едем по важному поручению, – добавил епископ.

– Везет же вам! – сказал мушкетер.

– Нет, я устал, – сказал Портос, – я предпочел бы поспать; но ничего не поделаешь, королевская служба!

– Вы видели господина Фуке? – спросил Арамис д’Артаньяна.

– Да, в карете, только что.

– Что он вам сказал?

– Он простился со мной.

– И все?

– Что же он должен был сказать мне еще? Разве я что-нибудь стою теперь, когда вы все в милости?

– Слушайте, – сказал Арамис, обнимая мушкетера, – для вас вернулись хорошие времена; вам не придется больше никому завидовать.

– Да что вы!

– Я предсказываю, что сегодня произойдет событие, которое вдвое улучшит ваше положение.

– Правда?

– Вам известно, что я знаю новости?

– О да!

– Вы готовы, Портос? Едем!

– Едем!

– И поцелуем д’Артаньяна.

– Еще бы!

– Лошади готовы?

– Здесь их достаточно. Хотите мою?

– Нет, у Портоса здесь конюшня. Прощайте, прощайте!

Беглецы сели на лошадей на глазах у капитана мушкетеров, который помог Портосу сесть на коня и проводил взглядом своих друзей, пока они не скрылись из виду.

«Во всяком другом случае, – подумал гасконец, – я сказал бы, что эти люди бегут; но нынче политическая жизнь так изменилась, что это называется – ехать по важному поручению. Мне все равно. Пойду по своим делам».

И он философски вернулся к себе в комнату.

Фуке летел как молния. По дороге он возвращался мыслями к тому, что он только что узнал, и ужас охватывал его.

«Какими же были, – думал он, – эти необыкновенные люди в молодости, раз они даже теперь, будучи стариками, умеют создавать подобные планы и выполнять их не моргнув глазом?»