Павел Анненков - Письма из-за границы

Гамбург. 12-го ноября 1840 года.

В три часа ночи снялись мы с якоря, отъехали восемь верст или немецкую милю и остановились: нас захватил туман и прикрыл словно матовым, стеклянным колпаком. Целое воскресение простояли мы на якоре; кругом какая-то белесоватая мгла, и точно зашили нас в мешок и кинули в море, как неверную ханым. Мы начинали приходить уже в отчаяние и, как матросы Христофора Коломба, в безумном ропоте хотели посягнуть на особу капитана Босса, который в огромных медвежьих сапогах, с сигаркой во рту, стоял почти весь день у компаса, как вдруг в понедельник, часа в два утра, приятное колыхание в моем гробике возвестило мне, что мы тронулись. Я выбежал на палубу: море было тихо, да ненадолго. Со вторника на среду в ночь ветер начал крепчать, крепчать, пароход заскрипел, стал качаться из стороны в сторону, а с ним вместе и мой мозг, и вся моя внутренность. Почти на корточках притащился я к трубе; там уже лежал К<���атков> {1} 1 Катков Михаил Никифорович (1818–1887) – русский литератор, журналист; в 1830–1840-е гг. близок кружку В. Г. Белинского, сотрудник «Отечественных записок» и «Московского наблюдателя», первый переводчик на русский язык «Писем о природе» Ф. Шеллинга и лекций об эстетике Гегеля; в 1860–1880-е гг. – реакционный публицист, редактор журнала «Русский вестник». , и мы, упираясь головами, пролежали так до глубокой ночи, не говоря, не думая, а следовательно, и не кушая… Гнусное положение! А между тем пароход то подымался, то уходил в волны: несколько раз белоголовая волна, как тень Сумбеки (в балете того же имени) {2} 2 …как тень Сумбеки ( в балете того же имени ) … – Героический балет «Сумбека, или Взятие Казани», поставленный на сцене Большого театра в Петербурге в конце 1830-х годов, балетмейстером А. Бланшем, сыном парижского балетмейстера Ж. Бланша. , вырастала перед нами и, опрокидываясь, обливала пеной палубу и нас: однакож чистоплотный капитан Босс на этот случай поставил матроса с метлою и велел сгонять без пощады всякую потаскушку такого рода. Наконец, в четверг прояснилось, утихло, успокоилось, и в 8 часов мы прибыли в Травемюнде {3} 3 Травемюнде – гавань в Любеке, куда всегда привозили русских путешественников, отправлявшихся за границу. .

Прежде, чем стану описывать впечатление, произведенное на меня первым местечком Германии, скажу, что в ночь с середы на четверг я очнулся по случаю уменьшившейся качки, осмотрелся кругом и вдали увидел яркую, огненную точку. Самым скверным немецким языком, какой только может существовать, спросил я у матроса: «Что это за маяк?» – «Es ist [1] Это (нем.). , – отвечал он мне, – шведский остров Борнгольм». Не поверите, как живо представилась мне комната, в которой читал я, сидя за столом, измаранным чернилами и изрезанным перочинными ножичками, длинную книгу под заглавием «Сочинения Карамзина». Я тут все вспомнил, до последней подробности: и девушку, и страдальца, и стихи, и фразу: «Я стоял на палубе, прислонясь к мачте; слеза катилась по щеке – ветер снес ее в море» {4} 4 … и девушку, и страдальца, и стихи, и фразу… – Имеется в виду романтическая повесть русского писателя Карамзина Николая Михайловича (1766–1826) «Остров Борнгольм» (1793), написанная под влиянием английского романтизма. Цитата приведена Анненковым неточно. В повести Карамзина читаем: «В горестной задумчивости стоял я на палубе, взявшись руками за мачту. Вздохи теснили грудь мою; наконец, я взглянул на небо, и ветер снес в море слезу мою» ( Карамзин H. M. Избр. соч. М.; Л., 1964, с. 673). , и все, все… Мне еще кажется до сих пор обманом со стороны географии и истории, утверждающих, будто Борнгольм принадлежит какой-то другой стороне, а не России. Ну, да это в сторону!.. Травемюнде! Травемюнде! Захватив чемоданы, бросились мы на берег. Я смотрел, вытаращив глаза, на эти домики, прижавшиеся друг к другу так плотно, как стадо оленей в Сибири, захваченное сорокаградусным морозом, и вытянувшиеся, как пиявка, из которой выжимают кровь. Несмотря на глухую ночь и позднее время, мы пошли осматривать местечко в сопровождении одного немца и одного француза, наших товарищей по пароходу. В 12 часов были мы уже на ночлеге в Hotel de Russie, но заснули только в 2, болтая обо всех вас {5} 5 … болтая обо всех вас… – Имеются в виду В. Г. Белинский и его ближайшее окружение в Петербурге: Языков Михаил Александрович (? – 1885), промышленник и литератор, Панаев Иван Иванович (1812–1862), русский журналист и писатель, и др.