Михаил Альбов - На точке

Большой косматый пес, белый, с рыжими подпалинами, изнеможенно лежавший вдоль стенки, свесив на сторону длинный язык и коротко и быстро дыша, при своем имени сделал из вежливости слабое движение пушистым хвостом, лениво полуоткрыл на хозяина мутный желтый зрачок и снова закрыл, как бы желая сказать: «Ах, отстань, Христа ради; видишь, кажется, сам!»

Мальчик молчал, блуждая взором по обстановке.

Стены были обмазаны бледно-лиловою краской. В углу белелась вальяжная изразцовая печка. Стулья – старинные, красного дерева, с сиденьями из выцветшего ситца, с рисунками в виде крупных букетов и жесткими спинками – были расположены как попало. Вдоль стены, у окошек, помещался таковой же диван, а перед ним овальный стол со следами давно оконченного чаепития в виде потухшего самовара, крошек белого хлеба и остатков крепчайшего чая в стакане. Но что больше всего бросалось в глаза – это огромный старомодный письменный стол, возвышавшийся, как саркофаг, у противоположной стены и загроможденный ворохами каких-то тетрадей, книг и газет, представлявших собою самый живописный хаос. Это был священный угол во всей квартире Филиппа Филиппыча, ревниво оберегаемый им от дерзновенных вторжений щетки и тряпки полногрудой девы Параски, в качестве кухарки и домоправительницы владевшей неограниченной властью во всех пределах этого дома. Сверх груды томов «Словаря» Владимира Даля [2] «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля (первое издание в четырех томах осуществлено в 1863–1866 гг.). ниспадал, держась одним уголком, нумер «Нового времени» (пачка этой и других газет, вероятно, была недавно получена с почты, сохранив по местам бандероль), придавленный свежими книжками толстых журналов, красиво пестревшими палевым и ярко-оранжевым цветом обложек своих и увенчиваясь сверху соломенной шляпой хозяина, рядом с которой попала и одна из подтяжек… Посредине стояла лампа с колпаком в виде шара, прикрытым абажуром из зеленой бумаги, и тут же чернильница с песочницей, с бронзовыми крышечками, изображавшими оленей. Со стенки смотрела на всю эту картину коллекция фотографических портретов писателей, русских и иностранных. Рядом, занимая всю остальную часть стены, высились лестницей полки, плотно уставленные русскими, французскими и немецкими книгами, в переплетах и просто в обложках, всевозможных толщины и форматов. Тут были и Шлоссер, и Тьерри, и Гизо, и Соловьев с Костомаровым {1} 1 Тьерри Жак Никола Огюстен (1795–1856) – французский историк эпохи Реставрации, автор исследовании «История завоевания Англии норманнами…» (первый том русского перевода вышел в 1858 г.), «История происхождения и успехов третьего сословия» (Париж, 1853). Некоторые идеи Тьерри, касавшиеся классовой борьбы и революции, были высоко оценены К. Марксом. Гизо Франсуа Пьер Гийом (1787–1874) – французский историк, автор работ «Опыты по истории Франции» (русский перевод в четырех томах вышел в 1877–1881 гг. под названием «История цивилизации во Франции»), «История английской революции» (русский перевод в трех томах вышел в 1859–1860 гг.). Соловьев Сергей Михайлович (1820–1879) – русский историк, академик, автор «Истории России с древнейших времен» (в 1851–1879 гг. вышло 29 томов). Костомаров Николай Иванович (1817–1885) – русский и украинский историк, этнограф, писатель, автор исследований о Богдане Хмельницком, Степане Разине. . По критике виднелись полные собрания сочинений Белинского, Добролюбова и Аполлона Григорьева [3] Григорьев Аполлон Александрович, (1822–1864) – русский литературный критик и поэт (первый том его «Сочинений» вышел в Петербурге в 1876 г.). ; из французских – Тэн и Курье [4] Тэн Ипполит (1828–1893) – французский философ и историк, один из основоположников идеалистической социологии искусства, изложенной в труде «Философия искусства» (Париж, 1865). Курье де Мере Поль Луи (1772–1825) – французский писатель, публицист, филолог, критик режима Реставрации. Русская демократическая критика 1860-1870-х годов проявляла большой интерес к памфлетам Курье. . По отделу изящной словесности – русские корифеи были все налицо. Из английских – Вальтер Скотт, Диккенс и Теккерей имелись почти полностью; Шекспир занимал почетное место; Гейне, Гете – тоже присутствовали. Меньше всего замечалось по части французской беллетристики – и, за исключением только Гюго, которого все капитальные вещи имелись, на долю его соотечественников досталось не много места: по-видимому, литературу французскую хозяин не особенно жаловал…