Г. Хайнс - Остров Робинзонов

«Ребятишки» были, конечно, не кто иные, как приемыши Жаннеты, осиротевшие молодые ягуары: Изумруд, Золотая Шубка и Бархат.

Они, по-видимому, очень радовались этой прогулке под сенью деревьев, вернувшись к свободе и удовольствию, которых были лишены на протяжении двух недель. Милые зверьки изъявляли при этом свою благодарность хозяевам радостными криками и забавными прыжками. Восхищенная Жанна воскликнула, залюбовавшись ими:

– Право, было бы жаль держать бедных малюток взаперти!

– Гм! Только бы они не заблудились в лесу и не избаловались через меру, очутившись на воле, – скептически подхватил Жан.

– Но пока этого не случилось, – возразила девушка, – мои воспитанники играют роль наших телохранителей и почетной стражи, придающей нам большой вес. Заметил ли ты, как все стихает в лесу при нашем приближении с тех пор, как мы обзавелись такими провожатыми?

– Действительно, я заметил это. Жаль, что мы не можем воспользоваться охраной наших молодых ягуаров, чтобы невредимо пройти мимо лагун с кайманами. Это сильно сократило бы нам путь.

Разговаривая таким образом, брат с сестрой достигли места, указанного Жаном.

Купа деревьев замечательной породы возвышалась на краю лесной опушки. То был черный кедр девственных лесов, который Жан спутал с азиатским тиком. К счастью, Жанна сумела разъяснить эту ошибку, подтвердив, однако, что хотя американский кедр и не обладает всеми достоинствами тика, но тем не менее дает превосходный строевой лес для судов. Но молодой человек, однако, с невольной грустью покачал головой.

– Все это прекрасно, милая сестрица, да вот беда: ведь нам придется срубить немало этих деревьев и напилить из них досок, чтобы сделать порядочную лодку, а я никогда не учился этому ремеслу.

– Мастером никто не родится, а дело мастера боится, – смело отвечала сестра.

– Будь по-твоему. Давай попробуем. Во всяком случае, первый, кто смастерил какое-нибудь суденышко, был не искуснее нас с тобой.

После таких дельных слов молодые люди повернули обратно к мысу остова «Сен-Жака», решив приняться за новую работу на следующее утро.

Пройдя немного, Жанна остановилась, прислушиваясь к необыкновенным звукам, привлекшим ее внимание. Они доносились из чащи леса примерно в двухстах шагах от дороги, по которой шли дети, и походили на журчание и бульканье ручья.

– Слышишь? – спросила девушка. – Вот еще небесная благодать. Должно быть, тут вблизи находится источник.

Жан вскрикнул от радости.

– Именно благодать, да еще какая! Мы должны особенно благодарить за нее Бога. До сих пор я не встречал ни одного ручья в здешних местах и сильно побаивался, не смея сказать тебе, что в бочках на корабле наберется всего каких-нибудь десять бутылок пресной воды, годной для питья. Палящее тропическое солнце сушит все.

И они, совершенно счастливые, направились к источнику. Молодые ягуары опередили их; животные с наслаждением пили влагу, вытекавшую прозрачной струей из недр известкового утеса, очутившегося по какому-то капризу природы среди лабиринта растительности.

Чувствуя сильную жажду после ходьбы, брат с сестрой бросились к источнику и принялись пить большими глотками чистую, как хрусталь, ключевую воду, почти опьяненные этим благодетельным, освежающим напитком.

– Ах, – воскликнул Жан в пылу восторга, – ну какое вино, хотя бы самое лучшее, может сравниться с этой водой!

Источник тек изобильно в бассейн, образовавшийся в плоской рыхлой почве у подножия скалы; площадь бассейна не превышала восьми-десяти квадратных метров, а глубина – одного фута. Казалось, почва бесконечно поглощала эту влагу.

– Странно, – заметил Жан, – почему вода не разливается на большом пространстве? Земля должна быть здесь чрезвычайно пористой, и надо думать, что она снова всасывает эту воду слоями; в противном случае ключ образовал бы ручьи и каскады. Но куда же тогда он впадает?

Жанна указала ему рукой на лагуны, опоясывавшие лес.

– Вот куда стекает вся вода, милый Жан. Таким образом объясняется присутствие болот под здешним жгучим солнцем.

Девушка хотела продолжать свою лекцию, но удивление, смешанное с испугом, отразившееся на лице брата, заставило ее умолкнуть.

– Что с тобой, Жан? Что такое ты там рассматриваешь? – воскликнула она.

Он схватил ее за руку и с лихорадочной поспешностью указал на один из берегов ручья.

– Вон там! Вон там! Погляди!

На влажной земле ясно виднелись парные следы, отпечаток подошв босых человеческих ног, сохранившийся на песке. Судя по размерам, то были следы женщины или ребенка. Мало того, они не могли принадлежать белому. Ступня была широка, пятка точно раздавлена. Чересчур развитой большой палец указывал на свою принадлежность лицу, привычному к продолжительной ходьбе, и даже служил характерным признаком целой расы, известной своею неутомимостью. Короче – то был след индейца.