Николай Некрасов - Стихотворения и поэмы. Кому на Руси жить хорошо (сборник)

«Ой, пуста, пуста коробушка,
Полон денег кошелек.
Жди-пожди, душа-зазнобушка,
Не обманет мил-дружок!»
Весел Ванька. Припеваючи,
Прямиком домой идет.
Старый Тихоныч, зеваючи,
То и дело крестит рот.
В эту ночку не уснулося
Ни минуточки ему.
Как мошна-то пораздулася,
Так бог знает почему
Всё такие мысли страшные
Забираются в башку.
Прощелыги ли кабашные
Подзывают к кабаку,
Попадутся ли солдатики –
Коробейник сам не свой:
«Проходите с богом, братики!»
И ударится рысцой.
Словно пятки-то иголками
Понатыканы – бежит.

В Кострому идут проселками,
По болоту путь лежит,
То кочажником, то бродами.
– Эх, пословица-то есть:
Коли три версты обходами,
Прямиками будет шесть!
Да в Трубе, в селе, мошейники
Сбили с толку, мужики:
«Вы подите, коробейники,
В Кострому-то напрямки:
Верных сорок с половиною
По нагорной стороне,
А болотной-то тропиною
Двадцать восемь». Вот оне!
Черт попутал – мы поверили,
А кто версты тут считал? –
«Бабы их клюкою меряли, –
Ванька с важностью сказал. –
Не ругайся! Сам я слыхивал,
Тут дорога попрямей».
– Дьявол, что ли, понапихивал
Этих кочек да корней?
Доведись пора вечерняя,
Не дойдешь – сойдешь с ума!
Хороша наша губерния,
Славен город Кострома,
Да леса, леса дремучие,
Да болота к ней ведут,
Да пески, пески сыпучие… –
«Стой-ка, дядя, чу, идут!»

Только молодец и жив бывал.
Старинная былина
Не тростник высок колышется,
Не дубровушки шумят, –
Молодецкий посвист слышится,
Под ногой сучки трещат.
Показался пес в ошейничке,
Вот и добрый молодец:
«Путь-дорога, коробейнички!»
– Путь-дороженька, стрелец! –
«Что ты смотришь?» – Не прохаживал
Ты, как давеча в Трубе
Про дорогу я расспрашивал? –
«Нет, почудилось тебе.
Трои сутки не был дома я,
Жить ли дома леснику?»
«А кажись, лицо знакомое», –
Шепчет Ванька старику.
«Что вы шепчетесь?» – Да каемся,
Лучше б нам горой идти.
Так ли, малый, пробираемся
В Кострому? – «Нам по пути,
Я из Шуньи». – А далеко ли
До деревни до твоей? –
«Верст двенадцать. А по многу ли
Поделили барышей?»
– Коли знать всю правду хочется,
Весь товар несем назад. –
Лесничок как расхохочется!
«Ты, я вижу, прокурат!
Кабы весь, небось не скоро бы
Шел ты, старый воробей!»
И лесник приподнял коробы
На плечах у торгашей.
«Ой! легохоньки коробушки,
Всё повыпродали, знать?
Наклевалися воробушки,
Полетели отдыхать!»
– Что, дойдем в село до ноченьки? –
«Надо, парень, добрести,
Сам устал я, нету моченьки –
Тяжело ружье нести.
Наше дело подневольное,
День и ночь броди в лесу».
И с плеча ружье двуствольное
Снял – и держит на весу.
«Эх вы, стволики-голубчики!
Больно вы уж тяжелы».
Покосились наши купчики
На тяжелые стволы:
Сколько ниток понамотано!
В палец щели у замков.
– Неужели, парень, бьет оно? –
«Бьет на семьдесят шагов».
Деревенский, видно, плотничек
Строил ложу – тяп да ляп!
Да и сам Христов охотничек
Ростом мал и с виду слаб.
Выше пояса замочена
Одежонка лесника,
Борода густая склочена,
Лычко вместо пояска.
А туда же пес в ошейнике,
По прозванию Упырь.
Посмеялись коробейники:
«Эх ты, горе-богатырь!..»

Час идут, другой. – Далеко ли? –
«Близко». – Что ты? – «У реки
Куропаточки закокали».
И детина взвел курки.
«Ай, курочки! важно щелкнули,
Хоть медведя уложу!
Что вы, други, приумолкнули?
Запоем для куражу!»

Коробейникам не пелося:
Уж темнели небеса,
Над болотом засинелася,
Понависнула роса.
– День-деньской и так умелешься,
Сам бы лучше ты запел…
Что ты?.. Эй! в кого ты целишься? –
«Так, я пробую прицел…»
Дождик, что ли, собирается,
Ходят по небу бычки [4] Бычки – небольшие отрывочные тучки (Яросл. губ.). (Примеч. Н. А. Некрасова.) ,
Вечер пуще надвигается,
Прытче идут мужички.
Пес бежит сторонкой, нюхает,
Поминутно слышит дичь.
Чу! как ухалица [5] Ухалица – филин-пугач (grand-duc). (Примеч. Н. А. Некрасова.) ухает,
Чу! ребенком стонет сыч.
Поглядел старик украдкою:
Парня словно дрожь берет.
– Аль спознался с лихорадкою? –
«Да уж три недели бьет, –
Полечи!» – А сам прищурился,
Словно в Ваньку норовит.
Старый Тихоныч нахмурился.
– Что за шутки! – говорит. –
Чем шутить такие шуточки,
Лучше песни петь и впрямь.
Погодите полминуточки –
Затяну лихую вам!
Знал я старца еле зрячего,
Он весь век с сумой ходил
И про странника бродячего
Песню длинную сложил.
Ней от старости, ней с голоду
Он в канавке кончил век,
А живал богато смолоду,
Был хороший человек,
Вспоминают обыватели.
Да его попутал Бог:
По ошибке заседатели
Упекли его в острог:
Нужно было из Спиридова
Вызвать Тита Кузьмича,
Описались – из Давыдова
Взяли Титушку-ткача!
Ждет сердечный: «Завтра, нонче ли
Ворочусь на вольный свет?»
Наконец и дело кончили,
А ему решенья нет.
«Эй, хозяйка! нету моченьки.
Ты иди к судьям опять!
Изойдут слезами оченьки,
Как полотна буду ткать?»
Да не то у Степанидушки
Завелося на уме:
С той поры ее у Титушки
Не видали уж в тюрьме.
Захворала ли, покинула, –
Тит не ведал ничего.
Лет двенадцать этак минуло –
Призывают в суд его.
Пред зерцалом, в облачении
Молодой судья сидел.
Прочитал ему решение,
Расписаться повелел
И на все четыре стороны
Отпустил – ступай к жене!
«А за что вы, черны вороны,
Очи выклевали мне?»
Тут и сам судья покаялся:
– Ты прости, прости любя!
Вправду ты задаром маялся,
Позабыли про тебя! –