Даниил Мордовцев - Говор камней. Ирод (сборник)

– О великая, милостивая Гатор! – восклицает Бата и в благодарном умилении повергается на землю.

Долго он лежал, молясь дорогой богине, а брат его, стоя на другом берегу потока, громко призывал злых богов, служителей страшного Сета, чтобы они помогли ему совершить месть.

Бата наконец поднялся.

– Брат мой, отец мой, выслушай меня! – горячо проговорил он. – Я не обижал твоей жены. Когда по твоему приказанию я пришел с поля в дом наш, я нашел твою жену заплетавшею волосы свои. И я сказал ей: «Встань, дай мне семян, чтобы я возвратился в поле, ибо так наказывал мне старший брат мой, чтобы я возвратился не мешкая». И она сказала мне: «Войди, отвори ларь и возьми, сколько сердце твое желает; у меня же, если я пойду, как бы не распустились волосы». И вошел я в кладовую, и взял оттуда большой сосуд, ибо желание мое было много понести семян. И я взял на себя зерно и семена дурры и вышел с ними. Тогда жена твоя сказала мне: «Как велика тяжесть на руке твоей?» И я ответил ей: «Две меры дурры и три меры пшеницы составляют вместе пять мер, кои лежат на руках моих». Так я говорил ей. Она же говорила мне, сказавши мне так: «Велика сила твоя; давно смотрела я на силу твою во всякое время». И она встала и обняла меня, говоря мне: «Дай нам насладиться часом покоя; хорошо тебе будет, ибо я приготовлю тебе одежду праздничную». Тогда уподобился я пантере страны полуденной от внутреннего гнева по поводу дурных слов, которые она ко мне говорила; она же испугалась выше всякой меры. И я говорил к ней, сказав: «Ты, о женщина! Ты была мне как мать и муж твой был мне как отец, ибо он старше меня, так что он мог бы быть моим родителем. Зачем такой большой грех был мне сказан? Не говори мне таких слов в другой раз, ибо в этот раз я ничего не скажу, и ни одно слово об этом не выйдет из уст моих кому бы то ни было». И я навьючил на себя свою ношу и пошел на поле. И подошел я к тебе, и мы совершили работу дня. Когда же настал вечер, тогда ты возвратился в жилище свое. Я же шел за быками, которых навьючил разными хорошими вещами поля и гнал их перед собою, чтобы приготовить им подстилку в их хлеве в деревне. Но едва я вошел в хлев, как мне явилась добрая и великая богиня Гатор в образе нашей черной коровы, и она сказала мне человеческим голосом и словами: «Добродетельный Бата, – так говорила богиня, – спасайся! Жена твоего старшего брата наговорила на тебя мужу, будто ты нанес оскорбление ее целомудрию, воспользовавшись силою своею, а ее слабостью, и твой старший брат хочет убить тебя. Для твоей же молодости, – так говорила Гатор, – не приготовлено еще жилище в загробном мире великого Озириса. Беги от брата». И я бежал. Но когда я увидел, что ты гонишься за мною с ножом и уже настигаешь меня, я упал на колени и обратился к великой Гатор с такими словами: «О великая Гатор! Спаси меня. Для того ли ты повелела мне бежать, чтобы сильнее возбудить подозрения брата моего и быть убитым вдали от дома моего?» И тогда богиня бросила между мною и тобою этот поток с крокодилами, чтобы не совершилось братоубийство. Теперь ты все знаешь, и я более ничего не скажу тебе.

Тогда заговорил старший брат.

– Кому же мне верить? – сказал он. – Тебе или жене? Жена говорит на тебя, а ты на жену. Ты здоров, а она теперь больна – с нею дурнота.

Тогда заговорил младший брат.

– Чтобы ты поверил мне, – сказал он, – брось сюда через поток нож твой. И тогда ты поверишь мне.

– Но если я брошу тебе нож мой, – возразил старший брат, – то тогда ты меня зарежешь.

– Нет, – отвечал Бата, – между мною и тобою поток и крокодилы.

Тогда Анепу перебросил через поток нож свой. Бата же, взяв нож, совершил над собою то, отчего он перестал быть мужчиной.

Тогда Анепу поверил ему.

– Я верю тебе, младший брат мой, – сказал он, – но зачем ты совершил такое зло над собою?

– Для того, чтобы ты всегда мне верил и не боялся за жену свою, – отвечал Бата.

– Нет! – воскликнул Анепу. – Теперь я потерял веру в жену свою, и она не должна жить.

В это мгновение и поток и крокодилы исчезли.

Анепу, бросившись к брату, обнял его и долго плакал над ним. Потом братья, примиренные, воротились домой, и Анепу, убив вероломную жену, тело ее отдал собакам.

Сознавая вину свою перед братом, равно как и перед богинею Гатор, Анепу заказал искусному резчику-скульптору вырезать на гранитной доске ту группу, которую я видел в каирском музее: богиня Гатор с головою коровы, а перед нею – Бата, подносящий ей цветок лотоса, и Анепу – кающийся, распростертый на земле перед самой пастью крокодила.