Влас Дорошевич - Дар слова (сборник)

– Я чудно красив. Как же должен быть красив тот, кто меня создал? Он должен быть прекрасен!

Слезы подступили у него к горлу. Он думал:

«Я силен. Я бью женщину. Я ломаю деревья. Я убиваю животных. Камнем я перешибаю им ноги. Каменным топором разрубаю головы. Я очень силен. Каков же должен быть тот, кто меня создал? Он должен быть всемогущ».

Он задрожал при этой мысли. И думал:

«Я умен. Я очень умен. Я знаю, что в траве ползают змеи, укус которых ядовит и смертелен. Я знаю, что по земле ходят тигры. И я сплю на ветвях деревьев, чтоб ко мне не могла заползти змея, чтоб меня не мог достать тигр. Так я умен. Каков же должен быть он, чтоб создать такого умного? Он должен быть премудр!»

Он был полон умиленья.

«И как он наградил меня всем! Красотою, силою, умом. Он должен быть добр! О, как он должен быть добр! Как мне назвать его? Я назову его Брамой».

Это слово показалось ему прекрасным, как всякое слово, какое он выдумывал.

И человек в восторге упал на колени, простирая руки к небу:

– О, Брама, великий, всемогущий, премудрый, прекрасный и полный любви, я узнал тебя чудом, увидев свое отражение!

Так сотворен был Брама.

Это было весною мира, на самой заре человечества. В одно и то же утро мужчина создал Браму, а женщина выдумала зеркало.

Однажды Индра, бог богов, выполняя свой искус и достигая совершенства на всех ступенях существования, вселился в борова.

Он проснулся утром на залитой солнцем поляне, на берегу лазурной реки.

Оглянулся, весело хрюкнул, поел росших кругом овощей, от резвости порыл носом землю и побежал гулять.

По дороге он встретил свинью.

С нежно-розовой кожей, на которой, словно тончайшие золотые иглы, то там, то здесь сверкали щетинки.

Как будто солнце золотыми блестками осыпало ее розовое тело.

Боров сам был недурен. И у него на спинке росла серая щетинка.

Он остановился, загляделся.

Заметил, что и она искоса смотрит на него.

Он робко и ласково хрюкнул.

Она хрюкнула в ответ тихо и нежно.

И… да будет благословенно солнце, зажигающее страсть в крови всего, что живет!

Свинья родила ему десять поросят.

Розовых, как она, с серой щетинкой на спине, как у него.

Увидав этих крошек, он перекувырнулся от радости. Сколько счастья!

Он лежал в мягкой и нежной, теплой от солнечных лучей грязи.

Около резвились его поросята, потешая своими прыжками, своими милыми шалостями.

А кругом росло так много овощей.

И горевшая изумрудной травкой земля как будто говорила:

– Ковырни! Ковырни!

Стоило ему хрюкнуть, и в ответ послышалось бы нежное, ласковое, любящее хрюканье.

И он лежал, чувствуя теплоту в теле и счастье в душе. Боги, однако, начали беспокоиться:

– Что Индра долго не возвращается на небо?

И они пошли искать Индру. И нашли его лежащим в куче мягкой, нежной, теплой грязи. Около него играли его поросята и паслась его подруга.

– Индра! – воскликнули боги. – Отчего так долго продолжается твой искус?

– Какой искус? – спросил Индра.

– Тебе пора уже вернуться на небо.

– Какое небо? – спросил Индра.

– Индра! Ты бог! В таком виде! В таком месте! Ты, который правишь мирами!

Боров озлился.

– Ах, отстаньте вы от меня с вашими мирами! С вашим небом! – хрюкнул он. – Не мешайте мне смотреть на моих милых поросяток! Мне мягко, мне тепло. На моих глазах подрастают эти крошки, а я радуюсь, глядя на них. Около меня хрюкает моя милая розовая свинья. Она любит меня, я люблю ее. Кругом так много овощей. Чего мне еще надо? А вы приходите говорить о каких-то глупостях! Убирайтесь и не надоедайте мне!

Боги печально отошли и совещались:

– Что делать? Как будет небо без бога богов?

Утром боров, встав с мягкой грязи, чтоб дать ей вновь нагреться под лучами солнца, пошел на поляну порыть для развлечения носом землю, увидал массу валявшихся красивых ягод, наелся их, опьянел, повалился и тут же заснул.

Караулившие за деревьями боги тихонько подошли к нему, перерезали борову горло и вынули спавшую от опьянения душу Индры.

Они унесли ее на небо и бережно положили на облака.

Целые сутки спала душа Индры, опьяневшая от пьяных ягод.